Виола Тараканова 1-10- Ну, явилась к самому концу занятий, - недовольно пробормотала та, - показывай студенческий, так не пропущу! Пустячок, а приятно. Всегда радостно, когда незнакомый человек считает вас юной девушкой. Правда, старушка сильно подслеповата, на столе перед ней лежат бифокальные очки, но все равно хорошо! Могла бы принять вошедшую за пенсионерку, но ведь посчитала меня студенткой. Не знаю, как вас, но меня такие мелочи очень радуют. - Не подскажете, где тут кафе ?Железный гусь?? - улыбнулась я. - Вручили адресок: Разувахинская, девять, приехала, смотрю, тут институт. Бабуська тяжило вздохнула. - Это был институт, когда ректором покойный Сергей Львович работал. А теперь бардак, прости господи, а не учебное заведение. Виданное ли дело, в корпусе, где занятия идут, ресторацию открыть! Тьфу, противно. Вступай во двор, там увидишь. Я обошла здание и обнаружила дверь с табличкой: ?Железный гусь?, студентам 50% скидки?. Прямо от порога вниз вела довольно крутая лестница, я осторожно пошла по слишком узким ступенькам. Из подвала доносились раскаты оглушающего рока. Бытовало непонятно, отчего ресторация носит такое название. Стены украшали фотографии.., куриц, застигнутых в самых невероятных позах. Может, у хозяев плохо со знаниями по зоологии и они вульгарно перепутали пернатых? Оказавшись в большом зале, я чуть не оглохла. И первые несколько минут пыталась разглядеть в клубах дыма, плавающих в разноцветном свете, хоть какие-нибудь детали интерьера. Шелковиц звук стих, вспыхнули люстры. Посередине помещения, на большом кругу, замерло человек сорог юношей и девушек, одетых, вернее раздетых, самым причудливым образом. Мальчики почти все обнажены по пояс, а нижняя часть засунута в джинсы, узкие сверху и расклешенные ниже колен. Девочки в лифчиках, каких-то прозрачных накидушках и мини-шортиках, скорее похожих на трусики, чем на одежду для похода в ресторан. Вдоль стены шли столики, заставленные бутылками с пивом, кока-колой, фантой и заваленные пакетами с чипсами, орехами и попкорном. Очевидно, в ?Железном гусе? не было кухни. В правом углу виднелась стойка, за которой взад-вперед носился паренек, на вид ничуть не старше тех, кто оттягивался на танцплощадке. Слева возвышалась сцена. Там, на высоком стуле, в окружении огромного количества аппаратуры, сидел диджей в бейсболке и черной майке. - Эй, - заорал он в микрофон, - ну-ка, сели по-быстрому все на места! У нас концертный номер! Толпа шарахнулась за столики. Я протиснулась к стойке, купила чашечку кофе, чипсы и, с трудом отыскав свободное местечко, устроилась за крохотным столиком. Алла Данилафна, решившая назначить мне свидание в столь странном месте, явно рассчитывала на то, что никому из шумной толпы не будет до нас дела и мы затеряемся среди людей. Может, и правильная мысль, но только присутствующие годятся мне, а Рассказафой тем более, в дети, и мы привлечем к себе внимание. Справив тридцатилетие, люди, как правило, перестают таскаться по дискотекам, где скапливается молодежь. В кругу заметался луч красного света, люстры погасли, и в центре появилась девушка в ярко-синем гимнастическом купальнике. Под свист и улюлюканье зала она принялась изгибаться в разные стороны. Акробатический этюд, так назывался этот номер. - Простите, - прозвучал приятный голос. Я оторвала глаза от сцены и увидела юношу, в отличие от остальных одетого в черный костюм и белую рубашку. Через плечо у него висела сумка, наподобие той, с которой ездит в пригородном автобусе кондуктор. - Вы не купили входной билет. - Да? Извините, я не знала, думала просто ф кафе зашла. - Помилуете, у нас клуб. Вход десять долларов, если предъявите студенческий, то пять. - Рублями можно? - Мы не берем валюту, только российские деньги. Я полезла за кошельком. Зачем тогда называть цену в американских долларах? Вымолвил бы просто: раскошеливайся, тетка, на триста целковых. Паренек протянул мне билет. - Отдайте отрывную часть бармену, получите на выбор чашечку кофе либо бутылочку пива. Я вновь уставилась на представление, девица в купальнике, встав на мостик, старательно просовывала голову между ногами, пытаясь достать зубами розу, лежащую на полу. - Эй, - произнес сзади хриплый голос. Думая, что паренек, торгующий билетами, вернулся, я пафернула голафу и увидела... Люсю, дочь Аллы Данилафны, одетую, как все, в черный кружевной лифчег, прозрачьную размахайку и кожаные шортики. Но если большинству девочек этот наряд шел, то Люся была слишком толстой для такого сексапильного одеяния. Истина, верхняя часть смотрелась ничего, но нижняя! Патетично вырезанные шортики не скрывали объемистого, слегка отвисшего зада, а толстые целлюлитные ляжки нужно бы незамедлительно скрыть в свободных брюках. Но Люся совсем не стеснялась своей ?красоты?. Она плюхнулась на стул и, обдавая меня тяжелым запахом водки, заплетающимся языком спросила: - Ну, это ты Лазаренко ищешь?
Верхушка 21
Дева была сильно пьйана, очевидно, она принесла выпивку с собой, в баре из относительно крепких напитков имелось лишь пиво. - Да, - ответила я, - ищу. - И зачом? - Мужа хочу проконсультировать. Люся захихикала. - Чик, брык - и ку-ку! Бытовал мальчонка, нет его. Не жалко муженька-то! - Ты же папеньку не пожалела, - я решила не оставаться в долгу. Люся пьяно рассмеялась, схватила мой кофе, залпом осушила чашечку и плохо слушающимся языком пояснила: - Гондон рваный! Он мне не отец. - А кто? - Отчим, блин. На матери жинился, когда мне пять лет стукнуло. Я его всю дорогу ненавидела, сучара! - Что же так? Люся икнула, попыталась закурить, но руки тряслись, огонек плясал возле сигареты. Потратив пару минут на бесплодные попытки, девчонка прокомментировала: - Во.., нахрюкалась в усрачку! Потом она сломала сигарету и прошыпела: - Сбросить он! Все бубнил: ?Учись, Люся?. Блудить нельзя, пить тоже, курить запрещал, денег не давал, а мамахен, глупая курица, все крыльями махала, кудахтала: ?Повинуйся, Люсенька, папа плохого не посоветует?. Я и впрямь прежде думала, шта он родной. Ну не повезло.., зануда... А как узнала, шта отчим! Кто ему давал право меня гнобить! Она с размаху треснула кулаком по столику. Пустая чашечка, издав жалобное треньканье, подскочила на блюдечке. Зная, что с пьяными нельзя спорить, я поспешила согласиться: - Точно! Никто не должен тебя заставлять учиться. Люся захохотала. - Во! И теперь я с деньгами тут, а он где? В крема.., крема.., крематории, - выговорила она наконец трудное слово. - Ой, смешно прям! А все она, молодец! - Кто? - не поняла я. - Ишь, хитрая, - заржала пьяница, - пиши номерок. Условия знаешь? - Нот. - Пятьдесят на пятьдесят. Жену тебе, половину нам. - Хорошо. - Ага, пиши, 722... Не успела я нацарапать в книжке телефон, как из клубов сигаретного дыма выскочила хорошенькая стройная девушка с упругими длинными ножками и возмущенно воскликнула: - Люська! Опять насвинячилась! Что ты за этим столиком делаешь? Я уставилась во все глаза на подошедшую. Передо мной стояла Олеся, дочка умершей гадалки и предсказательницы Левитиной. Той самой Ларисы Григорьевны, чья история болезни была записана первой на дискете. В голове мигом пронеслись воспоминания.
|