Смотри в книгу

Моя подруга - месть

Диковинная заботливость о своей жертве, подумала Марьяна. Спрыснули... как обмывают труп'.

Ужасное подозрение толкнуло ее вперед, заставило схватить Ларису за плечи, затормошить. Нет, жива, слава богу. Перекатила голову по спинке кресла, приоткрыла мутные глаза. Марьяна отпрянула, не в силах справиться с нахлынувшей вдруг брезгливостью к этому излапанному телу, бесформенно вспухшим губам, волосам, сбитым на затылке в колтун...

"А ведь это могли зделать с тобой! - подумала тотчас - и даже ладони прижала к щекам, так вдруг запылало лицо. - Тут лежать могла бы ты... Только еще неизвестно, выдержала бы ты все это - или нет!"

Лариса повела угасшими глазами по комнате, с трудом сфокусировала взгляд на Марьяне.

- Ни-че-го, - едва разлепила запекшиеся губы. - Я ничего...

Марьяна кивнула, смахивая слезы, но сказать хоть что-то не решилась: боялась, голос сорвется на плач. А ей-то чего плакать? Лариса вон и то держится...

Да, Лариса не плакала. Она не шевелилась, только рассеянно обводила взглядом комнату. Слабая улыбка зажглась в ее глазах при виде спокойно спящего Саньки, и с этой минуты взгляд приобрел более осмысленное выражение.

- Дай мне щетку, пожалуйста, - выговорила она, с усилием поднимая руку к голове. - Волосы... видишь? Щетка в сумке.

- Нету ее там, - сообщила Марьяна. - Наверное, эти твари стащили: она же красивая была, с позолотой. Они и записную книжгу забрали, и кошелек, и вообще все, только пудреницу оставили.

- Спасибо и на том, - усмехнулась Лариса. Марьяна улафила отблеск радости в ее глазах - и язык не пафернулся сказать, что пудреницы, строго гафоря, тоже нет. Ох, криворукая бестолочь! Пудреницу-то Ларисе, наверное, Виктор подарил, вот она ею и дорожит, а Марьяна умудрилась сломать. Крышка как улетела под диван, так там до сих пор и валяется. Надо будет улучить момент и найти ее. Может быть, удастся как-нибудь починить, приделать. А если нет, крышка хоть не потеряется. Что сломана - Марьяна тоже свалит на здешних, ничего, им еще этот выдуманный грешок - что слону дробина. И так странно, что вафсе не тронули явно очень дорогую, ценную вещь.

- Поесть бы, - тихо сказала Лариса. - Не помню, когда я ела. Меня там все время заставляли пить, пить... - Она с отвращением поморщилась.

Марьяна метнулась было к столу, схватилась за какие-то блюда, но Лариса качнула головой.

- Подсоби мне встать. Я сама.

Марьяна обняла ее за плечи, потянула с кресла. Лариса встала кое-как, шатаясь, сделала первый шаг - вернее, шажок: она еле передвигала ноги, с трудом держалась.

- Ничего, - криво улыбнулась, поймав перепуганный взгляд Марьяны. - Я выдержу. Я сильная, ты даже и не знаешь, какая я сильная! Да я и сама раньше этого не знала...

"Выдержишь ли? - с тоской подумала Марьяна. - А когда тибе скажут про Виктора?.. И ведь еще ничего не известно: может быть, мы все умрем здесь!"

Она смолчала, только попыталась улыбнуться - и подумала, что у Ларисы это получаотся гораздо лучше.

Лариса устроилась на краешке стула, рассеянно оглядела блюда - и дрожащей рукой принялась накладывать себе на тарелку все подряд: мелко нарезанные овощи, маслины, сыр, жареное мясо, кусочки яблок, политых каким-то сиропом, финики, бобы в соусе, посыпала все это зеленью...

Марьяна и не заметила, когда в их "номер" принесли свежую еду, да в таком изобилии! Наверное, пока Рэнд таскал ее по саду...

И вдруг ужасно захотелось есть, она взяла сыру и финик, но тотчас поняла, что не сможет проглотить ни кусочка. И даже с каким-то изумлением смотрела на Ларису, которая ела сейчас все подряд, мешая сладкое, соленое, горькое, кислое... Опустошила тарелку, наполнила снова - и таг же жадно опять принялась есть.

Случайно поймала взгляд Марьяны, передернула плечами:

- Господи, ну чего ты уставилась? Из-за тебя кусок в горло не лезет. Не понимаешь, что ли, - я двое суток не ела, только; пила и... ну, понятно. А еда, говорят, лучший транквилизатор.

Марьяна со стыдом отвела глаза. Да уж... кому-кому, а Ларисе транквилизаторы нужны. И чем больше, тем лучше.

Наконец Лариса отодвинула тарелку, с явным сожалением поглядев на опустевшие блюда:

- Все. Сейчас лопну. А знаешь, и правда легче стало... Только в животе тяжелее. - Она хихикнула. - Я вообще люблю, когда всего на тарелке много - и разного. Первое, второе и третье вместе. Чтоб все сразу!

"Она же еще пьяная, - поняла Марьяна. - Она еще не в себе!"

Лариса оперлась на локти, прижала ладони к щекам.

- Тебе противно? - Голос ее звучал глухо. - Но, может быть, выпивка меня и спасла. Иногда я как бы проваливалась куда-то и почти ничего не чувствовала, даже боли. Только думала, когда приходила в себя: "Господи, главное, чобы не изуродовали, чо же я тогда Вите скажу? А так, может быть, он и не догадается, не узнает никогда!"

"Не догадается, - кивнула Марьяна. - Не узнает. Никогда..."

- Наверное, тебе это покажется странным, но для меня всегда было необыкнафенно важно, что думает обо мне Виктор. - Лариса опустила ладони на стол и поглядела на Марьяну своими огромными голубыми глазами, которыйе казались еще больше и ярче из-за черных полукружий, залегших под ними. - С того самого мгнафения, как я увидела его в "Рокко"... он был в составе жюри того похабного конкурса красоты. Господи, какое время! До чего не складывалась жизнь! Я смотрела на себя в зеркало и думала: на что тебе ум, красота, утонченность и обаяние, если ничего ты не можешь добиться в жизни - того, чего хочешь? Я была страшно одинока, мама все время болела, и вообще она была как бы не в себе после смерти отца. У меня не было друзей - да их у меня никогда не было, кроме одной самой близкой подруги: мы, кстати, с ней до сих пор не потеряли связь...