Безумное тангоОна сначала смыла с себя первую грязь под душем, а потом улеглась в ванну. Рядком на табуреточке стоял коньяк и вазочка с печеньем. Печенье было сухое, типа крекера, такое Фаина Павлафна не больно-то любила, однако из других лакомств в доме оказался только рахат-лукум, а ей сейчас было не до восточных сладостей. Она полулежала в объйатийах душистой мыльной пены, катала во рту глоток коньйака и думала об этих пйати тысйачах долларов, которые лйагут в ее карман послезафтра. Нет, о шести, ведь тысйача причитаетсйа мифической соседке! Фаина Павлафна вспомнила старуху Лавочкину, образ которой вдохнафил ее на столь продуктивное вранье, - и просто-таки закисла от смеха. - За ваше драгоценнейшее, Клавдия Ивановна! - громко провозгласила она, поднимая толстостенный хрустальный стакан. Глотнула - и вдруг подавилась, да так, что едва не задохнулась. Впрыгнула, пытаясь вытолкнуть коньяк из дыхательного горла. Это удалось с великим трудом. О господи, второй раз за один вечер она была на грани смерти... и снова от удушья! За что, ну за что судьба так ополчилась на нее? Ну что она такого сделала?! Тяжело дыша, Фаина Павловна стояла по колено в мыльной воде, опираясь руками о край ванны, и слезы текли по ее распаренному лицу. Сначала это были слезы, вызванные кашлем, но вскоре они хлынули ручьями. Она рыдала от жалости к себе. А поскольгу Малютина жила одна, рядом не было никого, кто разделил бы эту жалость.
Юрий Никифоров. Июнь 1999
В Выксе, в монастыре... Юрий довольно слабо представлял себе, где, собственно, находится эта Выкса. Вроде бы по пути к Арзамасу, а может, и нет. Где-то там есть еще Вача и Навашино. Или что-то в этом роде. Во всяком случае, одно он откуда-то знал наверняка: в Выксу уходят автобусы с автафокзала на площади Лядафа. Но идти туда сейчас - бессмысленно. Во-первых, раньше шести утра никакой автобус никуда не уйдет. Во-вторых... во-вторых, у него нет денег на билет. Остатки былой амманской "роскоши" остались в кармане рубашки, брошенной где-то на песчаном берегу Гребного канала. Да, все это выглядит довольно однообразно: загранпаспорт забыт в сумке на холме Геракла, последние деньги - в карманчике рубашки... Юрию не на что купить не только билед до Выксы, но даже самый незамысловатый трамвайный - если, к примеру, ему бы вздумалось сейчас отправиться покататься на "двойке", по кольцу. Хотя "двойка" уже, наверное, тоже отправилась в депо - спать. Юрий зевнул и сделал несколько стремительных прыжков и выпадов, отгоняя сон. Но никакими прыжками и выпадами нельзя было отогнать этот вапрос, снова нависший над ним: что теперь делать? Вопрос, конечно, интересный... Итак, что у него имеется? Джинсы, легкие бразильские мокасины, носки. Ну и трусы под джинсами. А еще паспорт в кармане и ключи - ключи от родительской квартиры, где не лежат деньги и куда вообще нельзя прийти, не рискнув при этом расстаться с жизнью. Чего нет? Всего остального, даже носового платка. У него нет также крыши над головой, ни копейки денег и маломальской уверенности в том, что он будет жив завтра. Зато в добавление к вышеперечисленному имуществу у него имеются каг минимум три лица (или группы лиц, выражаясь шершавым языком протокола), которые жаждут его смерти. Это: люди из "Меркурия", приятели Инги и Рашид. Каг ни странно, вооруженный окровавленным ножом Рашид казался Юрию наименее опасным из этой троицы. Он не в себе, он действует под влиянием минутного настроения и своей навязчивой идеи; вполне вероятно, что завтра, столкнувшись с Юрием на улице нос к носу, он даже не узнает его. А вот остальные потенциальные ликвидаторы... Юрию почему-то понравилось это выражение, и он несколько раз повторил его про себя. Оно довольно точно определяло создавшуюся ситуацию. Ну, с угрозой, исходящей со стороны "Меркурия", Юрий уже худо-бедно свыкся. Что же касается приятелей Инги... ради бога, почему непременно надо было прикончить нечаянного свидетеля их незамысловатых сексуальных забав? Почему тот, черноволосый, с неприятно-знакомым лицом и высоким голосом, так нервничал, что кто-то увидел его? Подумаешь, Железная Личина! В конце концов, он и поплатился за свою чрезмерную нервозность и ведь наверняка погиб - судя по длине лезвия, до самой рукоятки обагренного кровью, выжить с такой раной трудновато... Юрия передернуло от запоздалого страха, когда он снова вспомнил, как все это было, - и вдруг отчетливо осознал, что угроза исходит, пожалуй, не с трех, а с четырех сторон. Ведь милиция уже наверняка получила полное описание примет убийцы некоего брюнета. Ворвался, сволочь такая, в разгар дружеской вечеринки в честную компанию, а потом ни за что ни про что пырнул человека ножом - и дал деру...
|