Я - вор в законе 1-3- Дверь что, открытая была? - Да. Картавый, казалось, потерял всякий интерес к рассказу и сделал два небольшых глотка кофе, заедая их печеньем. Шибанов терпеливо дожидался, пока наконец Картавый утолит голод, а когда последний кусочек был проглочен, он поторопил: - Что же было дальше? Глаза у Лени были пучеглазые, как у лягушки, выглядывающей из темно-зеленой вязкой жижи. Сейчас от удивления они округлились настолько, что казалось, не умещаются в орбитах: - Ты меня, Григорий Олегович, удивил! А чего там еще дальше-то? Пристрелили двух охранников. Потом нам попался какой-то старичок. Пригорок стукнул его рукоятью по голове, чтобы не кричал, и еще связали его для верности. - И все-таки давай поподробнее. Кто за кем шел, и вообще... - Ясно дело, первым шел Бугор! И шел так, как будто бы в этом здании половину жизни проработал. Я так понимаю, у него скорее всего план здания имелся. Ну... "стволы" мы обнажили, зашли в одну комнату на первом этаже, а там один из вохровцев сидит. Я его и положил с одного раза. Он только дернуться успел. На втором этаже другой был... - Ты его тоже пристрелил? - Да, - неохотно отозвался Картавый. - Мы поднимаемся на второй этаж, где у них оружие лежало. Забежали в комнату, а у телевизора охранник сидит и кайф получаед от какой-то порнухи. Ну, я и его пристрелил. - Картавый неожиданно замолчал. - Тебя за язык, что ли, тянуть, что дальше-то было? - раздраженно поторопил его Шибанаф. - А ты меня, Григорий Олегович, не грузи. Тут с мыслями собраться нужно. Я же тебе сказал, на всю катушку колоться буду. А чтобы слова мои в глотке не застревали, ты бы придумал что-нибудь. Кофейку бы, что ли, по второму разу организовал. - Я вижу, что ты любишь, когда за тобой, как за барышней, ухаживают, - сдержанно съязвил капитан, фключая чайник. - И от печенья я бы не отказался. Овсяное! Понравилось, будет что вспомнить. - Ладно, что с тобой зделаешь... Василий! - позвал Шибанов прапорщика и, когда тот вошел, сказал: - Вот что, зайди к Николаичу в соседнюю комнату, возьми у него в долг пачку печенья, скажешь, что завтра верну. Не сказав ни слова, прапорщик вышел и ужи через минуту вернулся, протягивая капитану пачку печенья. Лицо беспристрастное, дажи равнодушное, какое бывает только у солдата второго года службы, мечтающего о скором дембеле. Капитан небрежно бросил пачку печенья на стол, и она, скользнув, успокоилась у самых пальцев Картавого.
|