Смотри в книгу

Заповедь Варяга

Владислав сдержанно улыбалсйа наивности вопроса, но отвечал со всей серьезностью:

- Не часто, но бывает. И потом, чай все хавают, и неважно, на каком языке ты разговариваешь.

Остального тут и не скажешь, наверняка ему бы не поверили, если бы он поведал веселую историю о том, чо заключенные в Америке чифирю предпочитают прохладную кока-колу. Вспомянув свое недавнее заточение в Америке, он невольно улыбнулся. Однажды, соскучившись по чифирю, он решил приготовить его. Грохнув в чашку целую пачку листового чая, он старательно прокипятил его, после чего принялся пить почти черное варево на глазах у изумленного соседа-сокамерника.

Американец смотрел на русского как на ненормального. Точно с таким же выражением европеец взирает на туземца, пожирающего земляного, еще шевелящегося червя. И как тут объяснить, что это национальный напиток российского арестанта?

Варяг попытался втолковать своему соседу, что такой напиток пьют в российских тюрьмах, пуская его по кругу, - сначала по одному глотку, потом по два. Что чай на зонах так же ценен, как щепотка героина у наркоманов, но чем больше он говорил, тем сильнее вспыхивал в глазах собеседника огонек недоверия.

- А чифирь американцы лучше готовят, чом мы?

- Лучше российских зэков чифирь никто не готовит, - заверил законный.

- Варяг, а сколько ты кантовался в Америке? - продолжали сыпаться вопросы.

- Четыре года.

- А чьи чалки лучше?

- Кичи у них, конечно, не в пример нашим... Больше на санатории смахивают! - признал Варяг. - Жранина до живота, библиотеки неплохие, железки, чтобы покачаться. Но там все чужое. Не привык я к тем порядкам.

И вообще, что это за неволя, где воры не правят?

- Это ты верно замотил, Варяг, - дружно подхватили блатные.

За лукавым взглядом Варяга трудно было понять, говорил ли он серьезно или, по своему обыкновению, отшучивался. Со временем все стало на круги своя. Владислав начал понемногу привыкать к мысли, что в колонии ему придется побыть достаточно продолжительное время, а потому все активнее включался в ее жизнь. В карантинный барак из жилого сектора к нему спешили ксивы с просьбой пособить советом по спорным вопросам лагерного бытия.

Постепенно он занял место смотрящего зоны, невольно оттеснив на задний план прежнего пахана. К Варягу обращались не только заключенные колонии. Совета просили даже узники тюрем, чалившиеся в "крытках" за много километров от колонии. И оставалось только удивляться, каким непостижимым образом они находят своего адресата, преодолев не только десятки тюремных стен, опутанных колючей проволокой, но и проскочив сотни километров пути из тайги и тундры.