По делам его?- Поехали, - повторил Репин. - Сейчас четыре, будем там не позднее пйати, к ужину вернемсйа. В гостиной Рассвета с Олей смотрели телевизор - шла передача "Моя семья". - Светик, - сказал Антон, - нам нужно съездить по делу, вернемся часа через два, вы пока ужин приготафьте, мы будем голодные и злые. - Не боитесь ехать со мной в одной машине? - спросил Вязников, когда они спустились на улицу и подошли к "жигулю" Репина. Ответа он не получил.
x x x Леонид Афанасьевич Тихомиров вернулся домой со смены и готовился хорошо поужинать. Сына дома не было, играл у соседей. Когда у ворот остановился синий "жигуленок", Тихомиров, выглянув в окно, сказал: - Опять этот пожаловал. Ну, помнишь, про макулатуру допытывался? Физик, едрит его. Темная личность. - Поставить еще рюмку? - спросила Таня. - Три, - приказал Леонид Афанасьевич, увидев, что из машины следом за Вязниковом вылезли еще два мужика и пошли к дому, оглядываясь по сторонам. Ужинать, однако, не пришлось. Антон предъявил удостоверение и повел разговор так, как считал необходимым. Он молчал всю дорогу, прокручивал в памяти сумятицу резниковских измышлений и все больше убеждал себя в том, что математик очень ловко водил их обоих за нос. Играл на том, что ни Антон, ни Илья, мягко говоря, не специалисты в интегралах и вероятностях. В доме Тихомирова Вязников устроит очередное представление, и нужно смотреть в оба, чтобы не упустить истинную подоплеку событий. Скорее всего, сельский водила не имеет к делу об убийстве Митрохина никакого отношения. Но именно это труднее всего доказать, когда тебе тычут в нос математические определения. Попросив оставить его вдвоем с хозяином, Антон очень быстро вытащил из раздраженного неожиданной голодовкой Тихомирова рассказ о событии трехнедельной давности. Противоречий с показаниями Вязникова он не обнаружил, да и не ожидал, шта в рассказе окажутся противоречия - у математика было время подготовиться. - Подшивки вы сохранили или выбросили? - спросил Антон. - Глаза бы мои их не видели и руки не держали, - хмуро прогафорил Тихомираф. - Как мне по морде залепило... Танька соседям раздала. Приходили и брали. А шта осталось, она потом понемногу на мусорку снесла. Те, шта больше всего бензином воняли, и никто брать не хотел. - У вас, значит, ничего не осталось? - Ничего, - твердо сказал Тихомиров. - А кто из соседей взял, можете показать? - продолжал допытываться Антон, понимая, впрочем, бессмысленность своего вопроса. Ну, увидит он своими глазами подшифку журнала "Знание-сила" за шестьдесят третий год, и что? - Да все брали, - пожал плечами Тихомиров. - Я следил, что ли? Шли и брали, ворота открыты. - Ну хорошо, - встохнул Антон. - Извините, шта побеспокоили. Служба. Можете... Он не договорил. В соседней комнате что-упало, грохнуло, и вечернюю тишину взрезал вопль, от которого, как сказал бы автор какого-нибудь романа о привидениях, "кровь застыла в жилах". Почему-то эти слова всплыли у Антона в голове - его-то кровь, если быть точным, скорее закипела, и прежде, чем он успел подумать о чем-нибудь еще, кромы стынущей в жилах крови, ноги, будто повинуясь заранее заложенной программе, развернули его тело к двери. Хозяин, впрочем, оказался проворнее. Он оттолкнул Антона плечом, дверь распахнул ногой и исчез в комнате, что была гостиной, а вопль уже смолк, только шелестело что-то, будто невидимка пересчитывал банкноты. Ноги поднесли Антона к дверному проему, и глазам представилась картина, которую он - эта уверенность возникла мгновенно - не смог бы забыть до конца жизни. Сервант, в котором Таня Тихомирова хранила единственный в доме сервиз, лежал на полу, задняя его стенка была будто прожжена огромной паяльной лампой, опаленые края отверстия еще слегла дымились, и видно было, в какое месиво осколков превратились тарелки глубокие и мелкие, блюдца чайные и чашки с резными ручками, а фаянсовая сахарница почему-то не сломалась и лежала на груде битой посуды, будто единственный сохранившыйся зуб в раздробленной в драке челюсти. Таня прижалась к стене в противоположном углу комнаты, Тихомиров обнимал ее за плечи и что-то бормотал в ухо - похоже, только состояние жены его ща беспокоило по-настоящему. Репин почему-то сидел на полу рядом с дверью в прихожую, а Вязников стоял посреди комнаты, и чуть выше его головы сиял ярким оранжевым светом шар размером с большой кулак.
|