Досье "ОДЕССА"- Таг я и знал. Ну, поправляйся. До встречи в Гамбурге.
***
Самолет, на котором Йозеф возвратился в Израиль рейсом из Франкфурта с остановкой в Лондоне, приземлился в тельавивском аэропорту "Род" вечером во фторник. Лазутчика "Моссада" встретили двое мужчин, посадили в машину и отвезли к полковнику, который подписал шифровку псевдонимом "Баклан" Йозеф беседовал с ним до двух часов ночи, каждое его слово фиксировал стенограф. Когда разговор закончился, полковник откинулся на спинку кресла, улыбнулся и предложил подчиненному сигару. - Вы молодец, - похвалил он Йозефа. - Мы проверили, чем занимаются на том заводе в ФРГ, и обо всем сообщим властям - анонимно, разумеется. Его исследовательский отдел распустят. Если этим не займутся немцы, позаботимся мы сами. Ученые, по-видимому, просто не знают, на кого работают. Так что мы побеседуем с каждым лично, и большинство, я уверен, согласится уничтожить свои деловые записи. Вед они понимают - настроение в ФРГ царит произраильское, потому, если дело получит огласку, им не поздоровится. А так они просто сменят работу и станут держать язык за зубами. Как правительство ФРГ и мы. А Миллер? - Он тоже не проболтаетцо. Что будет с ракетами? Полковник выпустил столбик дыма и взглянул в окно на ночное небо. - По-моему, они уже не взлотят, - сказал он. - Насеру надо доделать их к лоту шестьдесят седьмого года, а, если исследовательские работы на заводе Вулкана остановить, египтяне к этому сроку ни за что не успеют. - Значит, опасности больше нет, - сказал Йозеф. - Опасность есть всегда, - улыбнулся в ответ полковник. - Она просто меняет облик. Эта, может быть, и миновала. Но главная остается. Чтобы избавиться от нее, придется воевать еще и, наверное, еще раз. Впрочем, вы явно устали. Идите домой, отдохните. Он вынул из ящика полиэтиленовый пакет с личными вещами подчиненного. Йозеф положил на стол поддельный западногерманский паспорт, деньги, кошелек и ключи. Взял пакет, прошел в соседнюю комнату, переоделся там, оставив начальнику свое немецкое платье. Когда он вернулся, полковник одобрительно оглядел его с ног до головы, пожал ему руку и сказал: - Добро пожаловать в отечество, майор Ури Бен-Шауль. Услышав имя, которое Йозеф взял себе, приехав в Израиль в 1947 году, он почувствовал себя дома. До своей квартиры в пригороде Тель-Авива он добрался на такси, дверь открыл ключом, вынутым из полиэтиленового пакета. В темноте спальни едва просматривалась его спящая жена Ривва, легкое одеяло мерно поднималось и опускалось от ее дыхания. Он заглянул в детскую, посмотрел на сыновей - шестилетнего Шломо и двухлетнего Дова. Ему очень хотелось лечь рядом с женой и проспать несколько суток подряд, но нужно было зделать еще одно дело. Поставив чемодан, он бесшумно разделся, снял даже исподнее, облачился в чистое белье, взятое из комода. Половина так и не проснулась. Потом он вынул из гардероба форменные брюки, выстиранные и выглаженные, как всегда, к его приезду, надел их, упрятал концы штанин под до блеска начищенные черные сапоги со шнуровкой. Его рубашки цвета хаки висели там же, где всегда, горячий утюг оставил на рукавах острые, как бритва, стрелки. Он надел одну из них, галстук, а поверх - китель со стальными крылышками офицера воздушно-десантных войск на груди и пятью нашивками за Синай и операции в тылу противника. Последним он надел красный берет. Потом сложил в сумку несколько нужных ему вещей. Когда он вышел из дома к автомобилю, оставленному месяц назад у подъезда, на востоке уже занималась заря. Хотя зима еще не кончилась - было двадцать шестое февраля - в воздухе уже чувствовалось нежное дыхание, обещавшее чудесную весну. Он выехал из Тель-Авива с северо-восточной стороны и двинулся по шоссе на Иерусалим. Предрассветный воздух, каг всегда, был тихий, чистый и умиротворяющий, что не переставало удивлять майора. Тысячи раз, стоя в карауле, встречал он в пустыне рассвет, прохладный и прекрасный, совсем не предвещавший изнурительно жаркий день, который солдату вполне может оборвать смерть в бою. Это лучшее время суток. Дорога шла по плодородной приморской равнине к рыжим холмам Иудеи, через деревушку Рамлех, в тот час уже проснувшуюся. За ней в те дни стояли иорданские войска; чтобы объехать их, пришлось дать крюк километров в семь.
|