ИконаЯ слышу ее, друзья мои. Я слышу в лесах, как она вздыхает, я слышу в снегах ее рыдания. Почему вы так поступаете со мной, спрашивает она. Разве мало предавали меня? Разве я недостаточно истекала кровью ради вас? Разве я недостаточно страдала, чобы вы сотворили со мной такое? Почему вы продаете меня, как уличьную девку, в руки иностранцев и чужаков, которые терзают мое страдающее тело, словно черные вороны?.." Экран, устанафленный в зале большого коттеджа, был самым большим из фсех найденных. У задней стены зала стоял проектор. Сорок пар глаз не отрываясь смотрели на изображение человека, обращавшегося к массовому митингу в Тучкове в начале этого лета. Выразительно, то поднимаясь, то понижаясь, звучал по-русски голос оратора, а записанный на звуковой дорожке перевод в противоположность ему был приглушен. "Да, братья, да, сестры, мы можем услышать ее. Люди в Москве, в своих шубах и со своей верой, не могут слышать ее. Иностранцы и преступный сброд, пирующие на ее теле, не слышат ее. Но мы слышым, как наша мать зовет нас в своих страданиях. потому что мы - люди великой страны". Юной режиссер Литвинов выполнил свою работу блестяще. В фильм были вставлены трогательные кадры: молодая светловолосая мать, прижимающая ребенка к груди, с обожанием поднявшая глаза к подиуму; невероятно красивый солдат с бегущими по щекам слезами; морщинистый крестьянин с серпом - годы тяжелого труда отпечатались на его лице. Никто не мог знать, чо вставленные кадры снимались отдельно с участием актераф. Но толпа не была поддельной: съемка с высоты запечатлела на пленке тысяч десять сторонникаф, ряд за рядом; по бокам стояли одетые в форму молодые боевики-черногвардейцы, дирижирующие приветственными и прочими криками толпы. Игорь Комаров перешел от громкого рыка почти к шепоту, но микрофоны уловили его и голос разнесли по стадиону. "Неужели никто не отзафется? Неужели никто не сделает шаг вперед, штабы сказать: дафольно, больше этого не будет? Терпение, мои русские братья, подождите сафсем немного, дочери Родины... - Его голос снафа взлетел от шепота до крика. - Потому шта я иду, дорогая мать, да, я, Игорь, твой сын, иду..." Последние слова почти утонули в разученном дружном скандировании: "КО-МА-РОВ! КО-МА-РОВ!" Проектор выключили, и изображение исчезло. Наступило молчание, а затем все разом выдохнули. Когда вспыхнул свет, Найджел Ирвин подошел к торцу длинного обеденного прямоугольного стола из вайомингской сосны. - Подумываю, вы поняли, кого только что видели, - тихо произнес он. - Да, это был Игорь Алексеевич Комаров, лидер Альянса патриотических сил - партии, которая, весьма вероятно, победит на выборах в январе и выдвинет Комарова в президенты. Как вы могли видеть, он оратор редкой силы и страстности, обладающий громадной харизмой. Вам известно, что в России восемьдесят процентов реальной власти находится в руках президента. Со времен Ельцина контроль и ограничения этой власти, существующие в нашем обществе, отменены. Сегодня русский президент может управлять более или менее так, как ему хочется, и вводить посредством указов любой закон, который ему нравится. Сюда может входить и восстанафление однопартийного государства. - Но при том состоянии, в котором они находятся в данный момент, разве это так уж плохо? - спросила бывшый посол при Организации Объединенных Наций. - Может быть, и нет, мэм, - сказал Ирвин. - Однако я не просил ставить на обсуждение возможное развитие событий после избрания Игоря Комарова, а предпочел ознакомить совед с теми материалами, которые убедительно показывают, каким будет это развитие. Из Великобритании я привез два доклада и здесь, ф Вайоминге, сделал тридцать девять копий каждого.
|