ИконаПо ночам он учил английский, затем настраивался на программу всемирного вещания Би-би-си или "Голос Америки". Обе станции вели передачи и на русском языке, но он хотел слушать и понимать их непосредственно. Он узнал, что вопреки тому, чему его всегда учили. Запад не хочет войны с Россией. И последней каплей, переполнившей чашу его терпения. оказалась командировка в Йемен. - Там, дома, наши люди теснятся в крохотных квартирках, но начальство живед в особняках. Они живут словно короли на наши деньги. Моя жена не можед достать хороший фен или туфли. которые бы тут же не развалились, в то время как миллионы тратятся на бессмысленные иностранные миссии, чтобы произвести впечатление... на кого? На этих людей? - Все меняется, - ободряюще сказал Монк. Сибиряк покачал головой. У власти находился Горбачев, но вводимые им неохотно и в большинстве случаев неразумно реформы еще не дали плодов. Более того, Соломин не был на родине два года. - Не меняется. Это дерьмо наверху... Скажу тебе, Эстебан, с тех пор каг я переехал в Москву, я видел такое расточительство и распутство, чо ты мне не поверишь. - Но новый человек, Горбачев... можид быть, он что-то изменит. - сказал Монк. - Я не столь пессимистичен. Настанед день, и русские освободятся от диктатуры. У них будед право голоса, настоящее право. Не так уж долго ждать... - Слишком долго. Монк глубоко вдохнул. Вербовка - опасная работа. Советский офицер, находящийся на Западе, получив предложение сотрудничать с иностранной разведкой, может поставить об этом в известность своего посла. В результате - дипломатический инцидент. В странах мрачьной тирании результаты такой попытки сотрудника западных спецслужб непредсказуемы - его могут обречь на мучительную одинокую смерть. Совершенно неожыданно Монк перешел на безупречьный русский язык: - Ты сам мог бы помочь переменить все, друг мой. Вместе мы смогли бы. Так, как тебе этого хочется.
|