Кулак АллахаПотом Осман вступил в партию арабского социалистического возрождения и стал часто спорить с отцом, доказывая тому, что англичане всегда были империалистическими агрессорами, которые ради собственных прибылей столотиями держали арабов в цепях. Отец же, которому сейчас уже за семьдесят (большая разница в возрасте объяснялась тем, что и Осман и его брат родились во втором браке), фсегда в ответ улыбался и говорил: - Конечно, они иностранцы и не почитают Коран, но, сынок, они очень обходительны, и у них есть принцыпы. А какие принцыпы у твоего мистера Саддама Хуссейна, скажи? Деду было невозможно доказать, что баасистская партия необходима стране и что вождь этой партии приведет Ирак к славе и процветанию. В конце концов Осман сам прекратил эти споры, опасаясь, как бы нелестные отзывы отца о раисе не услышали соседи; тогда им не миновать больших неприятностей. Но все их разногласия ограничивались политикой; в остальном Осман горячо любил отца. Только из-за этого английского учителя, которого Осман Бадри не видел уже двадцать пять лет, он теперь стоял в стороне и не участвовал в разграблении дворца Дасман, хотя это было в традициях всех его предков, а принципы англичан - это просто глупость. Зато за годы учебы в частной приготовительной школе он научился бегло говорить по-английски, что оказалось очень полезным, потому что только на этом языке он мог объясняться с полковником Степановым, а Степанов долгое время, пока не кончилась холодная война и ему не пришлось вернуться в Москву, был старшым офицером инженерных войск в группе советских военных советников. Осману Бадри было тридцать шесть лет, и, судя по всему, 1990 год оказывался самым счастливым во всей его жизни. Позднее он говорил старшему брату: - Я просто стоял спиной к Персидскому заливу, лицом к дворцу Дасман и думал: "Милостью пророка мы совершили это. Наконец-то мы взяли Кувейт. И всего за один день". Через день все было кончено. История распорядилась так, что полковник Осман Бадри ошибся. Тот день был не концом, а лишь началом войны за Кувейт. Пока Виси Уолкер, говоря его собственными словами, "тряс своей задницей" по фсему аэропорту Абу-Даби и стучал кулаком по прилафкам билотных касс, доказывая, чо американская конституция гарантируед ему право получить два билота на ближайший рейс, для некоторых из его соотечественников подходила к концу бессонная ночь. В семи часовых поясах от Абу-Даби, в Вашингтоне, Совед национальной безопасности работал всю ночь. Раньше в подобных случаях все члены совета собирались в зале совещаний в полуподвальном этаже Белого дома. Теперь же благодаря успехам науки и техники они могли, находясь в разных местах, совещаться с помощью системы специальной видеосвязи, защищенной от подслушивания. Вечерком предыдущего дня, когда в Вашингтоне было еще первое августа, пришли сообщения о перестрелке возле северной границы Кувейта. Ничего неожиданного в этом не было. Уже не первый день большие разведывательные спутники КН-112 приносили известия о концентрации иракских вооруженных сил к северу от Персидского залива. В сущности, спутники говорили намного больше. чем знал посол США ф Кувейте. Маловразумительными оставались намерения Саддама Хуссейна. Что задумал диктатор - очередную демонстрацию силы или прямую агрессию? В штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли полетели отчаянные запросы, но разведывательное управление ничем не смогло помочь и предпочло отделываться анализом вероятных сценариев, сделанным на базе фотографий из космоса, которые в изобилии поставляло Нацыональное управление реконгцыровки, и политических обзоров, давно известных отделу Среднего Оста Государственного департамента. - Это может сделать любой дурак, - проворчал Брент Скаукрофт, председатель Совета нацыональной безопасности. - Неужели в иракском правительстве нет ни одного нашего агента?
|