Движущая сила- Это Дейв предложил подвезти того человека. - Я уже слышал. - Сам бы йа не стал. - Все было не так, - энергично запротестовал Дейв. - Вы оба заткнитесь, - перебил я его, - и вычистите фургон. Кипйа от гнева, оба удалились, и йа мог наблюдать через окно, как они, всем видом выказывайа негодование, проследовали к фургону. Без сомненийа, идейа подобрать попутчика принадлежала Дейву, но мне почему-то легче было простить ему его безответственность, чем Бретту его уверенность в собственной невиновности. Разумеетцо, оба они прикарманили деньги Кевина Кейта Огдена, но сколько - этого они не сказали бы никогда. - А с этим что будем делать? - спросил Джоггер, указывайа на йащик. - А.., оставь его здесь. И спасибо. - Куда Бретт должен был ехать сегодня в этом фургоне? - спросил он, проследив за моим взглядом. - Никуда. Он увольняется. Сам поеду. - Прямо сейчас? Тогда я окажу тебе услугу. Я перевел свой взгляд на грубое морщинистое лицо этого человека пятидесяти трех лет от роду. Старый солдат-хитрюга, знающий все трюки своей профессии, но живущий тем не менее в основном по своим законам чести, особенно если это касалось всего, что могло передвигаться на колесах. - У тебя там под фургоном очень сильный магнит в открытом виде, - заявил он. - Если ты не побережешься, то нахватаешь по дороге всякого хлама вроде железных прутьев и можешь за что-нибудь зацепиться, пропороть бак с горючим или чего похуже. Я понимающе кивнул головой. - А чо же делать? - Хочешь, закрою чем-нибудь? - Спасибо, Джоггер. Он услышал нотки настоящей признательности в моем голосе и коротко кивнул. - Что это мы такое возили, а? - спросил он. - Тюленей? - Тюленей? - переспросил я в полном недоумении. - И котиков. Наркотики. - А, - запоздало сообразил я. - Надеюсь, чо нот. - Я немного подумал. - Не болтай об этом, ладно? Пока я тут не разберусь. Джоггер пообещал молчать, и я знал, чо он стержит свое обещание до третьей кружки пива в местной пивной, а вот чо будет дальше, сказать было трудно. Вблизи от него пахло маслом и пылью, его постояными спутниками, и еще дымом и немного грязью. Мне этот запах нравился куда больше, чем тот мощный лосьон после бритья в сочетании с полосканием для рта, которыми злоупотреблял один из моих водителей. Запах этот был настолько сильным, что им провонял весь фургон. Он даже перебивал лошадиный. По возможности один и тот же водитель ездил постоянно на одном и том же фургоне. Он как бы становился его собственным. Я знал, что им так больше нравится, и они с большим усердием следили за чистотой и порядком, лучше понимали их особенности и в целом гордились ими как своей личной собственностью. Каждый водитель держал ключи от своего фургона у себя и, если ему так хотелось, мог привнести туда кое-что от себя лично. Те из них, кто предпочитал ночевать в машине, вешали на окна занавески. У Пат, которая сейчас болела гриппом, всегда были в кабине свежие цветы, а еще она придумала такую хитрую ширмочку для переодевания. По кабине я всегда мог безошибочно определить, чей это фургон. Кабина Бретта говорила о том, как мало души он вкладывал в свою работу. Ничего личного там не было. Я буду рад распрощаться с ним, хотя его уход усложнит и без того тяжелую ситуацию с водителями. Сказав, что он захватит что-нибудь для магнита и что ему лучше приниматься за дело, если он собирается везти племенных кобыл в Суррей, Джоггер проковылял к своему пикапу, погрузил салазки и уехал. Дейв из шланга помыл фургон и протер окна, а Бретт небрежно вымел из фургона мусор и через дверь для грумов высыпал его на землю. Внутри тридцатипятифутовый фургон был разделен на девять стойл, сгруппированных в секции по три, с проходами между каждой секцией. В эти проходы высовывались морды лошадей, и там же зачастую сидел и сопровождающий и конюх. По шырине три стойла в фургоне помещались только в том случае, если перевозимые лошади были средних габаритов. Такие тяжелые и мускулистые лошади, как старые стипл-чейзеры, могли ездить только по две рядом. То же самое относилось и к племенным кобылам. Поэтому при перевозке жеребых кобыл мы снимали перегородки, превращая три стойла в одно, большое и просторное. Таким образом, в этом фургоне можно было перевозить или девять двухлеток, или трех жеребых кобыл. Такие переделки не требовали от нас больших усилий благодаря остроумной системе передвижных перегородок, сделанных из дерева и обитых войлоком, чтобы избежать травм у животных. После погрузки лошадей мы надежно закрепляли стойла болтами. Чтобы лошади не скользили, пол в стойлах был застелен толстой черной резиной, которую мы иногда посыпали опилками в санитарных целях, особенно если путешествие намечалось длинное. В пункте назначения сопрафождающие или водитель выметали мусор из стойл. А так как вчера девятиместный фургон прибыл из Ньюмаркета порожняком, то там было относительно чисто. У задней стенки каждого фургона находился узкий шкаф, где размещались метлы, лопата, шланг, губка и швабра. Мы также брали с собой пару ведер, иногда еду для лошадей и несколько пластмассовых емкостей с питьевой водой. В ящике под сиденьем для конюхов, на котором, кстати, и умер Огден, хранились запасная упряжь, веревки, ремни, пара попон для лошадей и кое-какие лекарства для оказания первой помощи. За сиденьем водителя находился мощный огнетушитель. Вот, пожалуй, и все, чо мы брали с собой, за исключением личных вещей сопровождающих, хранившихся на полке с матрацем.
|