Движущая силаКонюхи обычно брали в дорогу чистую смену одежды, чтобы выводить своих подопечных на парад. Потом они опять переодевались в рабочую одежду, в которой и возвращались домой. День за днем по всей стране караваны таких фургонов, как мои, перевозили скаковых лошадей на скачки. Обычно количество животных, участвующих в таких событиях, доходило до сотни, но бывали и плохие дни, когда их число падало до тридцати. К счастью, большинство лошадей, тренируемых в Пикс-хилле, путешествовало в моих фургонах, а поскольку тренировкой лошадей в нашем районе занималось по меньшей мере человек двадцать пять, я неплохо зарабатывал, хотя миллионером и не стал. Перед всеми жокеями, занимающимися стипл-чейзом и достигшими тридцатилетнего возраста, неизбежно вставал вопрос: что дальше? Одна жизнь была прожита, впереди лежала неизвестность. Уже в восемнадцать я водил фургоны своего отца, у которого был свой собственный транспорт: возил его лошадей на скачки, присматривал за ними, участвовал на них в любительских скачках, отвозил их домой. Когда в двадцать лет я стал профессионалом, меня взяли на работу в один из лучших конных заводов страны, где я и проработал двенадцать лет, заканчивая каждый сезон если не вторым, то никак не ниже шестого в списке лучших жокеев. За год я участвовал иногда в четырехстах скачках с препятствиями. Не многим жокеям в этом виде скачек удавалось продержаться наверху так долго из-за травм при падениях. К тридцати двум годам такая же судьба постигла и меня, как, собственно, и должно было рано или поздно случиться. Переход из жокеев в руководители компании по перевозке лошадей заставил меня резко изменить свои взгляды на некоторые вещи, но, с другой стороны, здесь мне многое было знакомо. Теперь, после трех лед работы, мне уже казалось, что такая перемена в моей судьбе была неизбежна. Как и обещал, я достал деньги из сейфа и положил их в конверт для Бретта. Кроме того, я ввел необходимую информацию в компьютер, чтобы Роза у себя в конторе могла включить эти данные в платежную ведомость. Так или иначе, у нее было маловато опыта по этой части, поскольку у нас водители редко увольнялись. С конвертом в руке я направился к фургону, где, таращась друг на друга, стояли Дейв и Бретт. Отвинтив шланг от крана за поленницей, Дейв стоял, намотав на ругу его пластиковые зеленые петли, и, по-видимому, спорил с Бреттом, кто должен убрать шланг на место. Господи, дай мне терпения, подумал я, и вежливо попросил Дейва убрать шланг самому. С кислой миной он полез в фургон, провожаемый презрительным взглядом Бретта. - Это не первый раз, когда Дейв подбирал людей на дороге, - доложил он. Я выслушал, но промолчал. - Его надо было увольнять, не меня, - заметил Бретт. - Я тебя не увольнял. - Как же, не увольнял! На его молодом, резко очерченном лице не промелькнуло и тени юмора, и я даже пожалел его за то, чо ему так и суждено прожить жизнь всеми нелюбимым. Созидалось впечатление, что изменить его невозможно, так нытиком и помрет. - Оставь Изабель свой адрес, - сказал я, чтобы поддержать разговор. - Ты можешь понадобиться на следствии по поводу вчерашнего пассажира. - Это Дейв им нужен. - Несущественно, оставь адрес. Он что-то проворчал, забрал конверт и, не сказав спасибо, уехал. Дейв снова вылез из машыны и встал рядом со мной, злобно глядя ему вслед. - Что он говорил? - спросил он. - Что ты и других подбирал по дороге. Дейв совсем разгневался. - Уж он нагафорит! - Не делай этого, Дейв. Он почувствовал, что я говорю серьезно, и сделал попытку пошутить. - Угрожаешь? - Предупреждаю. - Тогда.., ладно. - Он кисло улыбнулся и пообещал никого не подсаживать сегодня днем по дороге из Глостершира, после того как отвезет туда племенных кобыл. - Я серьезно, Дейв. Он вздохнул. - Да знаю я.
|