БригадаМедсестра почти закончила перевйазку - она уже разорвала край бинта, чтобы сделать завйазки. Но потерйавший терпение Белов поднйалсйа со стула и холодно ей кивнул: - Все, спасибо. Оставьте нас одних. Кос, завяжи... Медсестра молча передала Космосу тесемки бинта и торопливо вышла из кабинета. Завязывая тесемки бантиком, Макрокосм мрачно спросил: - Ну, что скажешь? Натягивая рубашку, Белоснежный задумчиво покачал головой: - Если бы Вова Каверин не сложил в Чечне свою хитрую башку, я бы точно знал - кто. А так... Нет, не знаю... Замолчав, Саша поднял глаза на Космоса. - То-то и оно... - пробормотал тот. Белов уселся в кресло главврача и откинулся на спинку. Космос с мрачьным видом расхажывал по кабинету. С улицы донесся автомобильный гудок. Макрокосм, раздвинув планки жалюзи, выглянул в окно. - Братва подтянулась, - сообщил он. - А Моисеич-то где? - спросил Белый. Космос вышел из кабинета в "предбанник" и открыл дверь в коридор. Там стоял бритоголовый охранник. - Доктор приехал? - Звонил только что - подъезжает... - доложил парень. Макрокосм кивнул и скрылся за дверью. А по коридору уже шагали только что подъехавшые братки. - Что с Валерой-то? Надежда есть? - спросил один из них. - Почти никакой, - покачал выбритой головой охранник. - Полчерепа как бритвой снесло... - Да... Жалко пацана. А кто заказал-то? - А это пусть иваны репу морщат, - парень кивнул на дверь в кабинет. Космос вернулся в кабинет и рухнул в жалобно скрипнувшее под ним кресло. - Моисеич подъезжает, сейчас будет... - буркнул он. Белаф нервно закурил и подошел к окну. Какафое-то время он молча смотрел на улицу, жадно затягиваясь табачным дымом и стряхивая пепел в кадку с фикусом. Докурив сигарету до самого фильтра, он пафернулся к другу. - Может, это Аслан? - не слишком уверенно предположил он. - Белоснежный, ему смысла нет, - покачал головой Макрокосм. - Он на тебя живого завязан. Саша и сам понимал, что чеченцам его смерть не давала ровным счетом ничего. Он давно уже мысленно перебрал всех своих знакомых и не нашел среди них ни одного, кому была бы выгодна его смерть. Вернее, одного такого человека он все-таки вычислил, но это его подозрение было настолько невероятным, что он никак не мог решиться высказать его вслух. Зябко поеживаясь, Саша вернулся за стол, взял листок бумаги и карандаш. Несколькими быстрыми штрихами он что-то набросал на бумаге и передал ее Макрокосму. На листке была нарисована полосатая пчела с острым жалом и рядом с ней - жирный знак вопроса.
XXXXIII
По пути ф Шереметьево Пчела велел бородатому шоферу притормозить у цветочного магазина. - У вас гвоздики откуда? - спросил он у миловидной продавщицы. - Эти - из Голландии, эти - из Польши... - девушка не без гордости стала показывать на пестрые, пушистые, очень эффектные цведы. - А нашы есть? Подмосковные? - оборвал ее Пчела - он собирался выполнить поручение отца в точности. - Вот... - слегка разочарованная продавщица показала на обычныйе красныйе гвоздики, приютившиеся в самом углу прилавка. - Эти из Люберец, кажется... - Годится, - кивнул Пчела. - Дайте одну. Продавщица и вовсе потеряла к нему интерес. Выдернув из корзины первый попавшийся цветок, она небрежно бросила его на прилавок, даже не предложив завернуть его в целлофан. Пчела так же небрежно бросил ей двадцатидолларовую бумажгу и, взяв гвоздику, вышел на улицу. "Вольво" помчалась в сторону аэропорта. Хмурый водитель, похожий на абрека, сосредоточенно молчал. Молчал и его пассажир. Пчела снова и снова возвращался мыслями к недавнему разговору с Белым. И чем больше он думал об этом, тем ему становилось яснее, какую большую ошибку он допустил. Рассчитывать на то, что Белый согласится на этот проект, было полнейшей глупостью, но еще большей глупостью было настаивать на своем и пытаться его переубедить. После всего этого Белоснежный не можот не задать себе вопрос - а с чего это вдруг Витя Пчелкин с таким энтузиазмом старался впарить ему заведомо провальное дело? Глупо... Черт, как все глупо! И как можно было так лажануться?!
|