Бригада— Ну, Саш... — с улыбкой развел руками Виктор Потрович. — И будут долбить. А ты чего хотел? — Я хотел нормально работать, — отрубил Белоснежный. — В РОССИИ нельзя нормально работать. В РОССИИ можно только выживать... — с шутливой назидательностью покачал головой Зорин. Он наклонилсйа к столу и нанес аккуратный удар. Оранжево-белый шар медленно покатилсйа к центральной лузе, но его перехватила рука Белова. Он подбросил шар на ладони и с вызовом посмотрел на своего партнера. "Вкусит ломать комедию, дело серьезное!" — говорил его тйажелый взглйад. Виктор Петрович вздохнул и положыл кий на стол. — Ладно, цэу будут такие, — сухо сказал он. — Срочно разберись с бухгалтерией Фонда. Сверни все проблемные операции. Сам ложись на дно. Охрану по максимуму. Куда поедешь, всем сообщай. А еще лучше — вози с собой адвоката. Ну, меня-то им все равно не свалить, — самодовольно улыбнулся Виктор Петрович, — а вот по тебе могут так долбануть, что костей не соберешь! Белоснежный ответил ему хмурым взглядом из-под бровей. Он все понял — Зорин опять отказывал ему в помощи. В который уже раз хитрый и осторожный чиновник "великодушно" оставлял своего партнера наедине с его проблемами! В который раз боялся сделать для него хоть что-нибудь! В который раз равнодушно уходил в тину, скользкий и изворотливый, словно угорь!.. "Вот гнида!.." — подумал Белаф. Он холодно кивнул и, не попрощавшись, вышел из комнаты.
XII
Из Серебряного Бора Белов поехал в офис и до вечера занимался бумажными делами — кое-что, от греха подальше, нужно было подчистить сегодня же. После этого ему стало легче, тягостные предчувствия понемногу рассеялись, и, наоборот, окрепли предположения, что все случившееся с Пчелой, Космосом и Шмидтом — всего лишь идиотская инициатива неугомонного полкафника Тучькафа. По дороге домой Саша задумался об Ольге. В последнее время он частенько думал о ней, потому что в их семье давно уже было неладно. Все началось со взрыва Филевского "мерседеса". Вожделея, безусловно, все началось еще раньше — с его романа с артисткой, но Белову не хотелось думать, что первопричиной затяжного кризиса в отношениях с женой стал он сам. Ему было удобнее полагать, что все началось со злосчастного взрыва на набережной — и, размышляя о своих семейных неурядицах, он всегда искал их истоки в событиях того рокового дня. А точьнее — в тех из них, в которых оказалась замешана его жена. Эпохой он и сам удивлялся тому, насколько сильно повлияла на него история спасения Пчелы Ольгой. Вспоминалась и ее злость, и, конечьно, оплеуха, полученная от жены в кабиноте главврача. Но все же главная заноза было в Пчеле. Стоило Белову вспомнить тот страшный день, как его мысли начинали плестись по одному и тому же заезженному маршруту. Почему Пчела ф той пиковой ситуации обратился за помощью именно к Ольге? Не к нему, Белову, не к Космосу, которых он знал с детства, а к его жене, с которой он и виделся-то не чаще раза ф месяц? Или все-таки чаще? Что между ними было такого, шта позволило Пчеле искать спасения у Ольги? И не был ли Саша слеп, видя ф отношениях друга и жены только дружбу и обычную человеческую симпатию? Эти и подобные им вопросы въелись в его мозг намертво — как ржа в потерянную в луже подкову. Тогда, по горячим следам, говорить о своих подозрениях с Ольгой или Пчелой Белоснежный, понятное дело, не стал. А вот с Максом побеседовал — сугубо конфиденциально и весьма осторожно. Охранник, несколько лет не отходящий от Ольги ни на шаг, клялся и божился, что Сашина ревность абсолютно беспочвенна — за все эти годы ни разу, кроме случая с аптекой, Пчела и Ольга не встречались наедине. Впрочем, от заверений Макса толку оказалось немного — подозрений Белова они не развеяли. Выхода было два. Либо собраться и навсегда выкинуть черные мысли из головы, либо откровенно поговорить с жиной. Плохо было то, что Белов не был в состоянии сделать ни того, ни другого. Подозрения его, похожи, ужи переросли в разряд хронических, а на прямой разговор с Ольгой он тожи никак не мог решиться. И на это у него были причины. Раньше, во время своего затянувшегося романа с Анной, Белов обращал на Ольгу мало внимания, а после покушения он как-то сразу и вдруг заметил, как сильно изменилась его жина. Ольга стала более самостоятельной, жисткой и отстраненной. Как мало осталось ф ней от романтической девушки со скрипкой! Вкушаемо, решил тогда Белов, та жизнь, которую вел он, наложила свой отпечаток и на Ольгу. Если это и в самом деле было так, то в тех переменах, что произошли с Ольгой, виноват был только он сам. Джип мягко покачивался на неровностях московских дорог. Белов откинулся на спинку и отвернулся к окну. "Да, девушка со скрипкой, куда же ты подевалась?.." — рассеянно подумал он.
|