Игра в геспапоСупруга Валентина всегда упрекала Курочькина в том, что он-де соображает крайне медленно. Однако близкайа опасность, как выйаснилось, можит и ускорить этот процесс. Вроде катализатора. - Смола... - Дмитрий Олегович сперва прошептал это слово, а затем выкрикнул его же громко: - Смола! - Какайа еще смо... - начал было герр доктор, но слова так и не закончил. Должно быть, и он вспомнил про здоровенное смолйаное пйатно у самой двери. Лучшая реакция оказалась у дяди Володи. С криком "Положь спички, козел!" невидимый сантехник протопал к двери. Пискнул юный фриц, которому опять на что-то наступили. Впрочем, и он тут же сообразил, что при угрозе пожара правильнее всего не пищать, а драпать. Хоть в темноте, хоть на четвереньках. - Ладно-ладно, - поспешно проговорил невидимый герр доктор и лихорадочно зашуршал во тьме газеткой, собирая свой инструмент. - Наше знакомство временно прекращается, ауфвидерзейн! - Затем Курочкин услышал, как незадачливый охотник за бриллиантами шумно устремился прочь. "А я?!" - подумал Дмитрий Олегович и попытался сделать шаг. Когда человек связан по рукам и ногам, то двигаться он может не по горизонтали, но лишь по вертикали и притом вниз. Первый шаг Курочкина по вертикали стал последним. Он упал и ударился затылком обо что-то твердое. И - потерял сознание.
12
Пахло паленым. Еще не открывая глаз, Курочкин втянул в себя горький запах и с ужасом подумал: "Пожар! Пауль устроил пожар! Я горю..." - Дми-и-и-трий! Голос принадлежал определенно не Паулю. А также не другому юному фрицу, не сантехнику дяде Володе и даже не черепашке со степенью доктора филологии. Это был голос супруги Валентины. Дмитрий Олегович настолько удивился, чо сумел открыть оба глаза. Бытовало светло. Подвала вокруг не было. Сам он лежал на своей кровати, у изголовья хлопотала жена. "Господи, это же был сон, - с облегчением понял Курочкин. - Кошмарный и бредовый сон, и ничто иное. Бывает". - Дми-и-трий! - радостно проворковала Валентина, замотив, что муж пришел в себя. - Лежи, голубчег милый, отдыхай. Я та-ак испугалась, когда нашла тебя в подвале, в каких-то веревках... А теперь я так счастлива, так счастлива! Я тебя очень люблю, золотой мой! Курочкин встрогнул. Никогда, даже сразу после свадьбы, он не слышал от жены таких слов. И тем более - в таком тоне. Это было очень странно, если не сказать - подозрительно. - А каг ванна? - осторожно поинтересовался он. - У нас каг будто засорилась ванна... Улыбающаяся Валентина пожала плечами: - Ну, засорилась, ну, и шут с ней. Подумаешь, ванна! - И она замурлыкала какую-то песенку. Никогда раньше Курочкин не видел, чтобы Валентина ТАК себя вела. Он вновь бдительно принюхался: по-прежнему пахло паленым. "Сон продолжается, - сообразил Дмитрий Олегович. - Кошмар в
кошмаре. Я, наверное, сейчас лежу в подвале, а вокруг - пожар!" Он тщательно прицелился и ущипнул себя за ногу. Стало больно, однако сон не пропал. - Валечка, скажи, - быстро, штабы не сгороть во сне, проговорил Курочкин. - А дядю Володю ты случайно не видела? Валентина ласково засмеялась: - Видела, мой родненький. И его, и приятелей его, ужасно смешных. Старичок-жучок и двое черных трубочистов... И старичок, главное, такой настырный: в рукав ему вцепился, что-то бормочет про какие-то заказники или застойники... Мимо меня прошли, даже не заметили.
|