Игра в геспапоКурочкин почувствовал, как острое лезвие коснулось его уха. Очевидно, герр доктор все-таки видел в темноте похуже кошек. Либо сильно недооценивал зрение кошек. - Больно мне нужно тибя обманывать! - фыркнул невидимый дядя Володя. - Ветреную бутылку даже могу подарить, если хочешь. Хранил, дурак, на память об усопшем, и этикетка там красивая. А брюликов - давно нема, лет уж почти двадцать. Выслушивал я сейчас вашу ученую болтовню, чуть сам не расплакался. "Три камушка по двенадцать с половиной каратов, один - по тридцать два, класса "Иван Сусанин"... - передразнил он. - Тьфу! Главный Сусанин - падла Кондратьев, чтоб он в гробу перевернулся. Возьми, говорит, припрячь импортный джин, а то, мол, кореша без спроса вылакают. А вернусь, говорит, из Питера - и мы его совместно употребим... Я еще подумал: чего он такой ласковый ко мне, вроде друзьями сроду не были? Ну, взял. А как не взять, если он - в авторитете был? Посулил, что один, без него - ни-ни! Ладно, говорю. Поставил в шкафик - и слово сдержал. Пока не узнал, что Кондратьев в "Крестах" загнулся... Ну, тогда уж, как положено, открыл, помянул по русскому обычаю... - И что? - жадно спросил доктор. - Ничего особенного, - отозвался голос дядя Володи. - Нормальная была водка, можжевельником только малость попахивала. - Я не об этом... - чуть не застонал герр доктор. Дмитрий Олегович испугался, что в волнении тот мимоходом отхватит ему ухо. - Как вы могли не заметить камушки?! - Хрен его знает, - горестно проговорил сантехник. - Я уже тогда был слегка принямши. Помню, что хорошо пошла. За полчасика всю и осилил. Желудог у меня - дай бог любому... - К такому желудку еще бы и голову на плечах, - злобно сказал черепашка-доктор. - Надо было смотреть, что пьете. Или хоть бы потом посмотреть... там, в клозете... - За чо уважаю профессоров, - голос сантехника преисполнился сарказма, - так это за их ум. Очень своевременный сафет, ничего не скажешь... Эй-эй, не падай! - последние слова уже, вероятно, относились к пленному оккупанту из пединститута.
- Вы мне руку отдавили, - захныкал юный фриц. Он уже догадался, что резать его скорее всего не станут. - Эс ист кранк, больно... - А вот не ползай в следующий раз, - произнес по-прежнему невидимый дядя Володя. - Набились вы на мою голову, фашисты проклятые... Чего- то долго свет не дают. - Весьма ценное соображение, - колко заметил герр доктор и после некоторых раздумий объявил: - Все равно я вам не верю. Вы могли и алкоголь выпить, и камушки спрятать. Где доказательства? - Олух ты, а не профессор, - теперь в голосе дядя Володи засквозила горечь. - Я и есть твое главное доказательство. Думаешь, стал бы я двадцать лет сидеть в этом говнище, если бы у меня кондратьевские брюлики были? Э-эх! Лучше б мне век не слышать твоего ученого трепа, жил бы спокойно... Где, говоришь, утопился этот хрен моржовый из поезда? В Висле? А нам с тобой впору в толчьке утопиться... - Я подожду топиться, - проворчал доктор. - Кто знает, может ОНИ где-нибудь еще там... на глубине. - Там-там, - обнадежил его голос сантехника. - Всего две тыщи коллекторов, четыреста с лишним отстойников и тонн двести слежавшегося дерьма. Могу тебе даже самые рыбные места показать... Только ты сперва отпусти-ка этого, из сто тридцать второй квартиры. Фармацевт как- никак, панадол у него можно стрельнуть, то-се... На душе у Курочкина потеплело. У дяди Володи все-таки была совесть, хоть он и знался когда-то с типами вроде Кондратьева. - Фармацевт многое знает, - недовольно возразил доктор, но острие от курочкинского уха все-таки убрал. - Может проболтаться. - О чем? - хмыкнул невидимый во тьме сантехник. - О том, как ты стишки детские собирал? Большо-о-ой секрет, ничего не скажешь... Или, может, ты про камушки кондратьевские говоришь? Так это про МЕНЯ он много знает, а не про тебя. Свистнет кому-нибудь, как я брюлики те в сортир отправил, - насмерть засмеют... - Я буду молчать, дядя Володя, - подал голос в свою защиту Дмитрий
Олегович. - Могила. - Все-таки свидетель... - растумчиво протянул герр доктор. - Истина, мы и без него вляпались. - Влопались, - не стал спорить сантехник. - Каждый в свое. Где-то в отдалении послышался шорох, и новый голос запричитал: - О-ой! Я, кажется, вляпался во что-то... - Вот еще один, - пробурчал дядя Володя.
|