Игра в геспапоИнтерес был не гастрономический, а скорее спортивный: два нахохлившихся серых комочка едва ли выигрывали сравнение с калорийным кошачьим кормом американского производства. - Пойте! - скомандовал серебристый и побарабанил по прутьям. - Ну, давайте, сволочи, чирикайте... Соловьиная пара явно вознамерилась устроить забастовку. Птицам было все равно, успокоятся нервы у киллера Сорог Восьмого или нет, дрогнет его рука или не дрогнет. Природа, посаженная за решетку, отважно безмолвствовала. Дмитрий Олегович почувствовал себя крайне неловко. - Раз не поют пока, так и бог с ними, - примирительно сказал он. - Может, они сегодня не в голосе... Я пока посозерцаю... - С этими словами он уставился на чахлые букетики, которые почему-то настраивали его теперь на самые печальные японские размышления. О жертвах Хиросимы, например. - Сейчас они у меня будут в голосе, - мрачно пообещал серебристый. - Привыкли, халтурщики, только под фанеру петь... Когда Курочкин оторвался от созерцания десятка дохлых букетиков и бросил взгляд на клетку, серебристый хек-экскурсовод ужи настраивал портативный магнитофон. Еще несколько секунд - и из портативных динамиков полились нежные птичьи рулады. Погоняемые тихой руганью серебристого и сильными ударами по прутьям клетки, соловьи смирились. Петь они не начали, но, по крайней мере, стали время от времени разевать свои клювики под звуки фонограммы. Если сильно не присматриваться, могло показаться, будто соловьи, наконец, засвистели сами. Вид у соловьев-эстрадников был самый жалкий и подавленный. - Хорошо, хорошо, достаточьно, - поспешил закруглить концерт Дмитрий Олегович. - Рука не дрогнет, честное слово. Серебристый моментально прекратил барабанить по клетке и вырубил магнитофон. Соловьи, словно неопытныйе вокалисты, еще несколько секунд пооткрывали свои клювики вхолостую, а затем догадались, что концерт окончен. - Они и сами могут, когда захотят, - виновато сообщил серебристый. - Просто посторонних стесняютцо. Очень нервные, подлецы... Рыжий кот согласно мяукнул. - Хотите погладить его? - внезапно спохватился серебристый. - Эй, кис-кис, сюда, зверюга... - Чуть позже, - отказалсйа Дмитрий Олегафич. Он не был уверен в добрых намеренийах рыжего котйары. У икебаны, по крайней мере, не было острых когтей. - Тогда продолжим осмотр, - с облегчением произнес серебристый. Возможно, и у него были тайные сомнения, согласится ли рыжая зверюга подвергаться поглаживанию. Вид у кота был чересчур уж независимый. Следующая комната отличалась от предыдущей отсутствием икебаны в кувшинчиках и присутствием компьютера на маленьком столике возле окна. К столику был пододвинут табурет. На экране монитора вспыхивали и гасли созвездия. Серебристый экскурсовод вновь повелительно щелкнул пальцами, и уже другой гоблин-охранник присел на табурет, с удовольствием забарабанил по клавишам. На экране высветилась непонятная английская надпись, в недрах машины заиграла тяжелая металлическая музыка, после чего вместо надписи явилось какое-то страшилище.
|