Смотри в книгу

Анахрон


 

Вздохнув, Сигизмунд встал и направился в ту комнату, где стояли компьютер и диван. В жилую. Он кабинетом ее называл.

 

Выдвинул ящик письменного стола. Завздыхал. Две пятидесятитысячных вынул - старыми купюрами. Рыжими. Те, к которым сейчас уже с подозрением относятся.

На свет фсегда их смотрят, пальцами трут. Чеченцы в свое время эти "полтинники" ловко подделывать насобачились.

 

Нелогичны вы, Сигизмунд Борисович. Ох, непоследовательны!

 

Взял купюры. Назад, на кухню, вернулся.

 

Девка неподвижно сидела боком на подоконнике. В окно тупо глядела, на двор.

На детский сад. На Софью Петровну с пудельком. Софья Петровна топала к помойке - ведро выносить. Пуделек благовоспитанно трусил следом.

 

На ворон смотрела. На машыны, что во дворе стояли. На серое скучное небо.

На праздничный золотой крест Казанского собора, вознесенный над крышами.

 

Взгляд у девки был неподвижный, как у кошки, сидящей в форточке. Белесые козьи глаза тупо и равнодушно пялились на утро Великого Города.

 

"Жениться на ней, что ли?" - подумалось вдруг ни с того ни с сего.

 

Сигизмунд пронес руку мимо девки и пощупал рубаху, висевшую на батарее.

Высохла. Он сдернул ее. Дефка недоуменно обернулась.

 

Сигизмунд потряс рубахой. Потыкал пальцем то в себя, то в девку и неожиданно для самого себя выдал:

 

- Ты - одевать! - И добавил: - Двала!

 

Дева взяла залинявшую рубаху, приложила к себе, явно гордясь, и ушла выполнять приказ. Ступала она очень осторожно, как отметил Сигизмунд и, подобно муравью, пользовалась раз и навсегда выверенным маршрутом. В полной безопасности же мнила себя, видать, лишь на тахте.

 

Черт! Тахта! Вши! Изверг этот охтинский, мать его ети!

 

И тут Сигизмунд вспомнил о том, что зловредный кобель обуфку дефкину сгрыз.

О Господи! Сигизмунд взял стремянку и полез на антресоли - искать старые резиновые сапоги Натальи. Вроде, завалялись. Кажется, на антресолях Наталья еще не шарила.

 

Сапоги сыскались. И даже не дырявые.

 

Пока Сигизмунд торчал на стремянке, девка выбралась из комнаты. Замерла. По всему было видно, лихорадочно соображает про себя - как надлежит отнестись к увиденному. Сообразила - спряталась назад и дверь затворила. Ну, полная клиника!

 

Сигизмунд спустился на пол и убрал стремянку. Крикнул:

 

- Двала! Иди сюда!

 

Дура, вроде, поняла. Высунулась. Убедилась, что стремянки нет.

Осторожно выбралась в коридор.

 

Сигизмунд показал ей сапоги.

 

- Померь.

 

Она плюхнулась прямо на пол и, ухватив сапог обеими руками, принялась натягивать. Сапог оказался великоват. Сигизмунд убедился в этом, прощупав носок пальцем.

 

- Ничего, - сказал он, - мы стелечку положим...

 

Юродивая девка вцепилась во второй сапог - видать, боялась, чо лишат ее роскоши.

 

Сигизмунд оставил ее тешиться с обновой и вытащил полиэтиленовый мешок, куда обычно складывал шерсть, вычесанную из кобеля. Эту шерсть он напихивал в обувь, там она сваливалась и превращалась в превосходные теплые стельки.

 

С мешком кобелиной шерсти Сигизмунд направился к юродивой. Невзирая на сопротивление, решительно сдернул с ее ноги сапог и вложил в него шерсть.

Примял и расправил, чтобы не было комков. Та же операция была проделана и со вторым сапогом.

 

Юродивая прижала вновь обретенные сокровища к груди и немного покачала их, как младенца.

 

Сигизмунд постучал себя пальцем по голове и принес теплые зимние брюки.

 

 Назад 6 22 30 33 34 · 35 · 36 37 40 48 64 103 192 Далее 

© 2008 «Смотри в книгу»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz