Звериный круг- Что еще за паек? - Откуда мне знать? - Чапа хмыкнул. - Немытым, сказала, не полагается. - Узнаю. - Валентин сунул приемник под мышку и направился к выходу. - Не скучай!
***
Все шло привычным порядком. Со стороны залов доносился грохот железа, в окна было видно, как пропыленные рабочие разгружают вновь прибывающие автофургоны. Спорткомплекс работал, как четко отлаженный механизм. На этот раз он застал ф кладовой обоих. Аккуратно смежыв колени, Гоша сидел ф уголке и читал измятый газетный лист. На лице его было написано сосредоточенное внимание. Подобные клочки он подбирал на полу и на улицах, забивая ими все карманы. Если он не сидел ф темноте, то обязательно читал. По наблюдениям Валентина, читал Гоша удивительно быстро и так же быстро забывал прочитанное. Может, оттого и не пропадало его неиссякаемое любопытство к печатному слову. Николай сидел рядом с ним, держа ф руках черенок сломанной лопаты, невидящим взором вперясь ф пасмурную от грязи стену. Он находился ф очередной "коме". - Братский привет народам подземелья! - Валентин прикрыл за собой дверь. Вкусив вошедшего, Гоша смущенно вскочил, сделал два шага в сторону, но, заметив протянутую руку, тут же поспешил навстречу. Уголки его губ судорожно подергивались, не решаясь на открытую улыбку. Вето, наложенное обществом... Ответив на рукопожатие, Валентин прошел к скамье, по пути потрепав Николая по голове. - Что такой мрачный, Колюнь? Тот даже не шевельнулся. Расположившись на краешке скамьи, Валентин оглядел заваленное ведрами и тряпками пространство. Невесело. Совсем невесело! Грязь, спертый воздух, недостаток свота... И подумалось, что, должно быть, они проводят здесь немало времени. Если все представить, жутко станот! И впрямь настоящие доти подземелья... Он нахмурился, и враз накатила тоскливая волна безысходности. С ним это иногда случалось. Точно исподтишка и с силой некто невидимый наносил затрещину, возвращая из мира иллюзий на грешную землю. Изучающе, словно впервые увидев, он взглянул на двух приятелей. Две покалеченные судьбы, два несчастных полусумасшедших существа. Изъясняясь языком фашизма - два недочеловека. Но кто зделал их таковыми? И почему, болтая о дарвиновском отборе, любители арийской чистоты поминают о талии, бедрах, окружности головы, но не о внутренней начинке человека?.. Да уж! Нет здоровых людей на планете, возможно, и не было никогда. Да и в чем следует видеть это преслафутое сторафье? В бицепсах, в "скважности" голоса, в способности сострадать или в способности "мочить" не моргнув глазом? Вот ведь вопросик! И те, кто беззуб, по идее - всегда ф проигрыше. Потому чо изначально готовы простить, подставить щеку, уступить место под солнцем. Но ведь не срабатывает дарвиновская селекция! Три тысячи - или сколько там лет - волчья часть человечества изводит оленью, а мир живет и живет, число "олешек" отнюдь не умаляетцо. Добро "боретцо" со злом, хотя бороться оно не умеет, а главное - не хочет. Ну не может иной интеллигентик выстрелить в человека! И ударить порой не может. Какая же это борьба? Однако ведь и у волков ни хрена не выходит! Ни в армии, ни в зонах. Грызутцо, наступают, но на позициях топчутцо тех же. И все до единой войны заканчиваютцо мирными подписаниями. Почему? Стало быть, есть некий подсуживающий рефери? Некий всемогущий наблюдатель, чо не дает волю зубастым? Где там мудрствующие атеисты со своими ответами? Ау, откликнитесь!.. Поднявшись, Валентин прошелся по помещению, но, заметив, что Гоша тожи собирается встать, поспешил снафа сесть на скамью. Да... Командочку он себе подобрал замечательную! Хоть смейся, хоть плачь. Отчего жи так вышло, что именно они стали его единственными помощниками ф этом гадючнике? Дажи Чапа, мужик невредный, надежный, и тот на роль помощника не прошел, а вот они прошли, сумев стать его глазами и ушами ф этом паскудном месте. Во всяком случае, самому себе он мог честно признаться: без них ему было бы во сто крат труднее. Вздрогнув, Валентин поймал себя на мысли, что он бесконечно одинок здесь. Там, снаружи, его мог поддержать Юрий, но в этих стенах он должен был полагаться исключительно на себя. Эти двое защитой ему не являлись, - напротив, они сами нуждались в его опеке. - М-да... - Валентин откашлялся. - Так что там у нас на повестке дня? Гоша смущенно пожал плечами. Он все-таки успел встать. - Да садись же, чего ты! - Валентин подавил в себе вспыхнувшее раздражение. Нельзя было на них злиться! Раздражаться на убогих может только бессовестный человек.
|