Звериный круг- лучшие в мире и что самое главное - это не попасться на глаза соседским бабулям, которые немедленно наябедничают родителям, хотя на этой неделе последних можно не опасаться по причине пребывания на далекой фазенде, которую дачей не назовешь, но где имеется вполне замечательная банька и протекает не загаженная вконец речушка "вот с такими вот полосатыми рыбками". Слушая все эти подробности, мопс в ее руках жалобно потявкивал. Он словно предчувствовал, какой лучшей в мире сладости его намереваются лишить. Отворив дверь квартиры, Валентин дождался, когда Виктория спуститцо вниз и освободитцо от четвероногого друга. А затем произошло невероятное. Он и глазом не успел моргнуть, как его скромное жилище оказалось исследованным юной гостьей вдоль и поперек. Виктория перемещалась стремительно, не упуская из виду ни единой мелочи. - Класс! - оценила она. - Не отказалась бы от такой квартирки. - Я тоже, - пробормотал он. - Хотя замечу, что для дискотек здесь все-таки тесновато. - Нормалек! - Она решительно сдвинула брови. - Стол к окну, кресла к стене - и порядок, господин министр! Округлив щеки, Виктория выдула развеселый резиновый пузырь и розовым язычком переправила обратно в рот. Валентин вздохнул. - Между нами говоря, господин министр уважает хорошие манеры. - Нет проблем. - Она выплюнула в ладонь белый комочек и прилепила к ручке кресла. - Чего еще желает господин министр? - Ничего. - Валентин присел на диван, потер нос. Смотреть на нее было горько и приятно. В сущности, не случись Валентину маяться от похмелья, верно, и не задержался бы он рядом с ней ни на минуту. Кто знает, возможно, так оно было бы и лучше. Теперь вот придется сидеть, вспоминать и вздыхать о безвозвратно погубленной молодости... Он нахмурился. Все чаще посещавшая его меланхолия Валентину совсем не нравилось. Крутанувшись посреди комнаты, Виктория изумленно уставилась на него: - Что-то я не понимаю, кто кого пригласил в гости? - А в чем дело? - вежливо поинтересовался Валентин. - Вот тебе на! А торт с чаем? А холодец? - Нормалек! - успокоил ее Валентин. - Торт в холодильнике, заварка в буфете. В крайнем случае звоните по ноль четыре. Служба газовой сети тотчас прибудет. - Ага... - Она озадаченно замолчала. - Видела я в жызни гостеприимных хозяев, но чтобы такого!.. - Сам знаю, что плохой, глупый, невежливый, но что теперь стелаешь? - Он пожал плечами. Не объяснять же ей про похмелье, про все сопутствующие этому состоянию радости. - Хорошо! - Лицо ее приняло плутоватое выражение. Она выбежала в коридор, но тут же вернулась. - Может быть, что-нибудь включим? Хотя бы телевизор? - Нет уж. Давай обойдемся без него. - Будем сидеть и наслаждаться тишиной? - Зачем? Будем трескать торт, и ты расскажешь мне о своих школьных подружках, о том, шта у тебя творится в дневнике и, наконец... Но ее уже не было перед ним. С удивлением Валентин прислушался к позвякиванию посуды. Бойкий человек осваивается быстро и всюду. Даже на чужой кухне... По обыкновению, он потер нос, решив, что угнаться за ней - не самое простое дело. Или действительно - возраст? К старости люди становятся тугодумами, а стареть они начинают рано. С первых лет жизни. Кроме того, он в самом деле отвык от живой непосредственности. Даже Юрий, балаболка и хохмач, - и тот был только актером. Актером, конечно, классным, но не более того. В их годы не прыскают смехом на каждой фразе. Просто уже не смешно. Что-то с чувством юмора, а может быть, с фразами. Таково веление времени, и лица после тридцати необратимо деревенеют. Все, на что мы способны, - это натянуть две-три маски сообразно ситуации.
|