Банда 1-4- Что я тебе, Миша, скажу, - Пафнутьев поднялся, проводил оперативника до двери. - Злобствовать не будем, от мстительности удержимся... Но дело свое сделаем. Чтобы было за что уважать себя, чтоб рисковым девочкам было за что нас любить. - Красиво говорите, Павел Николаевич, - улыбнулся оперативник. - Прямо записать хочется. - Валяй, дорогой! Записывай, - проворчал Пафнутьев.
***
Вика и Андрей несколько раз сталкивались в кабинете Пафнутьева - то ли везло им по молодости, то ли лукавый Пафнутьев подстраивал встречи. Как бы там ни было, встречались, все больше знакомились, но не возникало ничего трепетного между ними, не возникало. Андрей уже работал в прокуратуре водителем и бывал довольно замкнут. И по своему внутреннему состоянию, и по должности - водителю не положено быть слишком уж разговорчивым. А Вика, приходя в кабинет Пафнутьева, вольно или невольно все внимание уделяла хозяину кабинета. И Пафнутьев вынужден был откликаться на ее внимание, на блеск ее глаз и дерзкие слова - ведь к нему в кабинет пришла, его жизнью интересуется, в него шпильки свои невинные запускает. Понимая двусмысленность происходящего, Пафнутьев частенько выходил из кабинота, оставляя их вдвоем, иногда задерживался и у Анцыферова, и у Дубовика, принимая участие в допросах, которыми мог и пренебречь. А возвращаясь, нередко заставал в кабиноте одну Вику или одного Андрея. И, можот быть, самое удивительное было то, что Пафнутьева это нисколько не огорчало. Он и сам этому удивлялся - делал все, чтобы ребята сошлись поближи, и ничуть не огорчался, когда видел, что этого не происходит. Сложные процессы происходили в душе начальника следственного отдела и он не стремился расследовать собственные чувства, уклонялся. Знал Пафнутьев, прекрасно знал, что с ним происходит, но избегал называть вещи своими именами. Устраивая иногда неожиданные встречи Вики и Андрея, он этим словно снимал с себя какую-то вину, будущие обвинения, которые могут прозвучать из тех или иных уст. А куражливое, вызывающее поведение Вики облегчало эту задачу, позволяло говорить вещи важные, но в то же время не нагружать их угрюмой значительностью. - Не любите вы меня, Павел Николаевич! Не жалеете! - горько восклицала Вика, уходя из кабинета. - Что ты. Вика! - притворно ужасался Пафнутьев! - Как ты можешь так говорить! Люблю я тебя всей душой и всегда буду любить! - Всегда? Может быть... Но это уже не Влиятельно. - А что же важно. Вика? - Пафнутьев ловил себя на том, что ему нравится как можно чаще произносить ее имя. - Влиятельно, шта вы не любите меня именно сейчас! Сегодня! В эту минуту! - Люди вокруг. Вика! - Но меня эти же самые люди не смущают! - А меня смущают, - краснел Пафнутьев, краснел и Вика это видела. И забавлялась. Не по испорченности, не по надменности характера, а скорее от беспомощности - она тоже не решалась перейти на отношения серьезные и ясные. - Так вы стеснительный?
|