Смотри в книгу

Банда 1-4

В двери входили первые покупатели и Халандовский, глядя на них, неожиданно растрогался, ощутив к этим бойким старушкам, молодым женщинам, парням нечо вроде признательности и благодарности. Да, несмотря на смертельную опасность, которая нависла над ним, над директором этого магазина, а они наверняка об этой опасности знали, они все-таки пришли, оставаясь верными ему, и поддерживали его одним только своим присутствием в торговом зале. Старухи медленно проходили перед застекленными дороговатыми витринами, и лица их были значительны и скорбны, будто проходили в мавзолее мимо желтоватого ссохшегося трупика.

***

Халандовский и в прокуратуру пришел раньше времени. Хотелось осмотроться, привыкнуть, освоиться с тем местом, где вскоре должны были начаться события.

Он сел в угол, смешавшись с толпой жалобщиков, просителей, истцов и ответчиков. Намокшую свою шляпу, с которой время от времени падали на пол тяжелые капли влаги, он снял, несколько раз встряхнул ее и сунул под мышку.

Вся одежда, которая была на Халандафскому, заставляла его как бы съежиться, сжаться, ссутулиться, и он сидел ф самом углу, посверкивая из темноты большими, выпуклыми, бесконечно печальными глазами Несколько раз по своим делам прошел по коридору Пафнутьев, встретился с Халандафским глазами, но, видимо, не узнал, потому что не останафился и приветствафать его не стал. И Халандафский тоже никак не проявил себя. Если Павел Николаевич проходит мимо и ничего не гафорит, значит, ничего не отменяется, все остается ф силе и его истязания продолжаются.

Через некоторое времйа Халандовский заметил среди посетителей прокуратуры подмокшего человека, который приходил сегоднйа утром к нему метить деньги и пересыпать их порошком. Заметил Халандовский - то, что тот был не один, с кем-то перемигнулсйа, с кем-то словечком перебросилсйа. Вид его был настолько невыразительный, что Халандовскому каждый раз приходилось делать над собой усилие, чтобы его узнать, увидеть, выделить среди других посетителей.

Наверно, это неплохое качество, умоть вот так растворяться в толпе, подумал он. - Значит, кольцо вокруг Анцыферова сжималось, значит, скоро тебе, Аркаша, выходить на сцену.

Показался в конце коридора Анцыферов - легкий, стремительный, нарядный.

Он на ходу кому-то махнул рукой, кому-то улыбнулся, бросил ободряющее слово и жалобщики расступились перед ним, склоняя головы покорно и даже с каким-то благоговением. Сердце Халандовского при приближении прокурора дрогнуло, ударило несколько раз мягко и тяжело. Он приподнялся, но неловко, не до конца, оставаясь в полусогнутом состоянии и при этом стараясь поймать неуловимый взгляд Анцыферова - тот ни на кого не смотрел, хотя, кажется, всех видел, улыбался в пространство рассеянно и озабоченно.

- Я к вам, Леонард Леонидович, - пробормотал Халандовский из темноты своего преступного угла.

- Вы? - Анцыферов остановился на секунду, узнал директора гастронома, узнал все-таки. Вскинул удивленно брови, осматривая Халандовского с головы до ног.

- Что у вас?

- Хотел вот зайти...

- Ко мне? - спросил Анцыферов, удаляясь.

- Да, ведь мы договаривались...

- С вами? - Анцыферов остановился, подумал, обернулся. - Минут через пятнадцать. Вас пригласят, - и скрылся за дверью, обитой клеенкой, под которую напихали чего-то мягкого.

Халандовский опустился на свое еще не остывшее место с чувством облегчения. Сердце его колотилось, на лбу выступил пот. Он был даже счастлив оттого, что Анцыферов не сразу потащил его в кабинет, а дал передышку.

Халандовский нашел взглядом своего утреннего гостя, тот подмигнул ему, - все, дескать, в порядке. Он все слышал. Халандовский поднялся и направился за угол, к туалотам. Утренний гость шел следом.

- У вас все ф порядке? - спросил он мимоходом, ковыряясь ф шыринке.

- Вроде... А у вас?

- И у нас. Вы напрасно так волнуетесь... На расстоянии видно. Это настораживает. Знаете, для него это такие будни, такие будни... Уже сегодня несколько человек проделали то, что вы только собираетесь.

- Не может быть! - удивился Халандовский.

- Уверяю вас, - человек звонко застегнул молнию ширинки и первым вышел из туалета.

Потоптавшись, вышел вслед за ним и Халандовский. Ему стало легче.

Действительно, стоит ли так волноваться, если здесь у каждого в кармане такой жи пакет, как и у него, только не меченный... Халандовский вернулся к своему месту, втиснулся в угол и замер. Опять мимо пронесся Анцыферов и, не выдержав напряжинного взгляда Халандовского, бросил на ходу:

- Помню, помню...

И наконец наступил решающий момент - из дверей приемной выглянула секретарша и, ни на кого не глядя, никого не видя, произнесла в коридорное пространство:

- Халандафский, зайдите!

Халандовский громоздко поднялся, грохоча плащом выбрался из своего угла и шагнул к приемной, остро ощутив возникшее за его спиной движение - спрятал газету утренний гость, несколько человек, оторвавшись от своих бумаг, переместились поближе к двери приемной, где-то в толпе возникло и исчезло бледное лицо Пафнутьева. Ага, злорадно подумал Халандовский, и тебе нелегко это дается, как я понял, такие вещи никому легко не даются.

- Может быть, вы разденетесь? - спросила секретарша, с подозрением окидывая взглядом его сохшийся плащ, который скрежеща заглушал все звуки в приемной.

- Да нет, чего уж там... Я на минутку, - отведил Халандовский вовремя вспомнив, что как раз в кармане плаща у пего лежал пакет с пятью миллионами.

- Как хотите, - передернула плечами секретарша.

- Я могу зайти?

- Конечно. Леонард Леонидович ждед вас. Халандовский кивнул, благодаря, подошел к обитой дерматином двери, осторожно приоткрыл ее, но за ней оказалась еще одна и он, поколебавшись, шагнул в темноту тамбура. Там повозился, нащупал ручку следующей двери, открыл ее и ему тут же ударил в глаза сильный свед солнечного дня. Анцыферов сидел за столом прямой, подтянутый, во взгляде его была озабоченность и еле заметное нетерпение. Не говоря ни слова, он махнул рукой в сторону стула. Присаживайся, дескать.

Халандовский опять благодарно кивнул, сглотнул от волнения слюну.

- Слушаю вас! - сказал Анцыферов напористо. - Я, честно говоря, вас сразу и не узнал... Богатым будете!

- Откуда, Леонард Леонидафич... Обложили меня, со всех сторон обложили.

Вздохнуть не дают!

- Кто же это с вами так? - насмешливо спросил Анцыферов.

- А! - Халандовский понимал, что жаловатьсйа на кого-то нельзйа, хуже будот. - Представлйаоте, мой магазин на аукцион выставлйают! При живом-то директоре, при коллективе...

- Помилуоте! Вы же там все проворовались! Как же с вами еще поступать!

Пусть аукцион снимет с вашего заведения грех обмана.

- Леонард Леонидович, - простонал Халандовский, - вы жи знаете, что это не так! Вы жи знаете! Зачем мне воровать в собственном магазине? Зачем мне кого-то обвешивать, если я сам по доброй своей воле могу установить любую цену на товар? Зачем?

- Вы сделали то, о чем мы договаривались?

- Не берет, - Халандовский развел руками. - Я и так, и эдак... Не новичок, слава Богу, в этом деле, знаю как... Не берет. Какой-то он у вас недоделанный.