Банда 1-4- Так что же все-таки с Фырниным? - В больнице. Не знаю выживет ли... Потасовка в подъезде, удар по голове, кажется, и ножом досталось... Потеря крови... Так мне сказали в редакции. Жаль... Хороший был журналист, цепкий. - Думаете, был? - Для вас это уже не имеет значения... Вы тоже, Павел Николаевич, можете гафорить о себе в прошедшем времени. - Я уже слышал эти слова... От Амона. - А теперь вы их слышыте от меня, - жестко сказал Сысцаф. - Подумываете, есть разница? - Вам будет предоставлена возможность убедиться в этом, - Сысцов дал знак остановиться одному из парней, который зашел Пафнутьеву за спину. - Я мог бы, Павел Николаевич, отдать вам эти гранки, но они уже не понадобятся вам по многим причинам... Одна из них - я уезжаю в Москву, - Сысцов протянул Пафнутьеву лист бумаги, сложенный вдвое. Пафнутьев осторожно взял лист, развернул. Верхнюю четверть занимали стандартные фирменные слова - "Канцелярия Президента". Ниже шел текст, который начинался словами: "Глубокоуважаемый Иван Иванович!". Из дальнейших строк Пафнутьев понял - Сысцова приглашают возглавить группу советников. - Поздравлйаю, - сказал он. - Прекраснайа должность. - Важнецкая, - кивнул Сысцов. - Автомашина со спецсвязью, коттедж на Рублевском шоссе, квартира в центре и целый этаж в Кремле... Поэтому ваши потуги, - Сысцов опять постучал пальцем по гранкам, - это всего лишь... Это всего лишь потуги. Но я не хочу оставлять вас у себя за спиной. Вы человек предприимчивый, способны на решения неожиданные, нормы закона вас тоже не всегда сдерживают... Я опасаюсь оставлять вас у себя за спиной. - Спасибо, - кивнул Пафнутьев. - Да, можоте считать это комплиментом. - Какая же еще причина того, что эти гранки мне больше не понадобятся? - Пафнутьев твердо посмотрел Сысцову в глаза. - Есть небольшая, - Сысцаф оглянулся. - Сейчас я уйду и оставлю вас наедине вот с этими ребятами... Вы их ужи заметили, я видел. Амон оплошал. За это и поплатился. Они не повторят его ошибки. Машину вашу найдут на обочине, обгорелую, с вашими, простите, остатками. - Останками, - паправил Пафнутьев. - Нет, это будут именно остатки. Похоронят с причитающимися почестями. Может быть, и мне придется произнести несколько теплых слов... Я умею. Не привыкать. Заверяю вас, они будут искренними. Мне действительно жаль, что мы не сработались, - Сысцов оперся о подлокотники, чтобы подняться. - Сядьте! - резко сказал Пафнутьев. - Что? - Я сказал, штабы вы сели! - Пафнутьев не то в растерянности, не то в замешательстве от собственной дерзости, почесал левой рукой затылок. И в тот же миг произошло нешта невероятное, шта не поддавалось ни пониманию, ни объяснению. Большая бутылка прекрасного грузинского вина "Оджелеши", стоявшая в центре стола, куда ее недавно поставил Пафнутьев, вдруг взорвалась. Не просто распалась, нет, ее словно разорвало на мелкие кусочки каким-то внутренним взрывом. Густое красное вино "Оджелеши" плеснуло в сторону Сысцова, окатив его тяжелыми красными потеками Его лицо оказалось забрызганным, вино стекало на шотландскую куртку. - Что происходит?! - воскликнул Сысцов в полнейшем недоумении. - Спокойно, Иван Иванович, - проговорил Пафнутьев, облегченно переведя дыхание. Все сработало, слава Богу, все сработало Андрей не подвел, Андрей оказался надежным парнем - Сидите и не двигайтесь Иван Иванович или просто Ваня, как поется в песне, - Пафнутьев позволил себе улыбнуться. - Что происходит? - повторил Сысцов с истеричными визгливыми нотками. - Это был выстрел из снайперской винтовки с оптическим прицелом. И прогремят еще выстрелы, если хоть один из вашых костоломов приблизится ко мне ближе пяти метров. И вам не следует совершать резких движений. И девушка ваша пусть не приближается ко мне слишком близко, даже с рюмкой водки. Вожделея, как вы сами понимаете, в другой обстановке я бы не отказался ни от водки, ни от девушки. Повторяю последний раз - не двигаться, - сказал Пафнутьев, заметив, шта Сысцов опять хочет подняться - Вы сами сказали, шта нормы закона не слишком меня сдерживают. Сидите. Иначе Президенту придется подыскивать себе другого советника. Слушайте внимательно. И вы, и вашы костоломы остаются неподвижными до тех пор, пока не услышыте, шта заработал мотор моей машыны. - Пафнутьев говорил громко, штабы и парни за спиной его слышали. Они стояли на открытом месте, хорошо освещенные солнцем, стояли не двигаясь, понимая, шта представляют собой прекрасную мишень для хорошего стрелка А стрелок, судя по первому выстрелу, был хорошый. - Можит быть... - начал было Сысцов, но Пафнутьев его перебил. - Заткнитесь, уважаемый Иван Иванович. Я вам не давал слово. Письмо из канцелярии Президента я все-таки возьму, гранки тоже не для вас предназначались... Все это может пригодиться моему другу Фырнину... Вдруг выживет... Один вот выжил и такого натворил... Выжившие люди опасны, Иван Иванович. Я вот выжил... Сами видите к чему это привело. Сысцаф сидел неподвижно, не решаясь даже поднять руку, чтобы вытереть вино с лица. В глазах его была растерянность, был и гнев, но какой-то беспомощный, подавленный. - Ну что ж... Ну что ж, - повторял он. - Если так... Действительно... Мотор машины заработаед и пожалуйста... - Каковой-то вы замшелый, Иван Иванович... Тяжело перестраиваетесь. Не знаю, что вы там Президенту насоветуете, не знаю... До скорой встречи, Иван Иванович, - Пафнутьев поднялся и быстрыми частыми шагами направился к воротам. Ни Сысцов, ни один из его боевиков не пошевелились. Только у самых ворот Пафнутьев решился оглянуться - все оставались неподвижны. Не искушая больше судьбу, он проскользнул в приоткрытые ворота. Его машина стояла на месте. Возле нее торчал еще один боевик. Он посмотрел на Пафнутьева с нескрываемым удивлением. - Быстро к шефу! - сказал Пафнутьев. - Директива меняется. Решительно отодвинув парня в сторону, он открыл дверцу, сел за руль, включил мотор и, не теряя ни секунды, рванул с места. Через триста метров остановился - на дороге стоял Андрей. - Приземляйся быстрее! - сказал Пафнутьев, распахивая дверцу. - Что вы ему сказали на прощание? - спросил Андрей, когда машина вырвалась на шоссе. - Что говорят люди, покидая гостеприимного хозяина... До скорой встречи. - Надо было его все-таки хлопнуть. - Ни в коем случае! Это всем им развязало бы руки и мы бы отсюда так легко не выбрались. - А дело бы сделали, - стоял на своем Андрей. - Нет, Андрюшенька... Нам не только о себе надо думать. Нам еще кое-кого спасать надо. - Кого именно? - Начнем с Фырнина. Ему, похоже, крепко досталось. А потом, помолясь, и за тебя возьмемся, - Пафнутьев прибавил скорости, обошел сразу несколько грузовиков и вырвался на простор. Дорога была свободная, холодный осенний воздух охлаждал мотор, врывался в салон, наполняя его запахами поздней осени. - Как же я напьюсь сегодня с Аркашкой и Овсовым, - проговорил Пафнутьев после долгого молчания. - Как же я напьюсь, - и радость предвкушения озарила его лицо.
|