Смотри в книгу

Банда 1-4

Вот туда Андрей и направил единственный в городе белоснежный "мерседес" шестисотой модели.

- Слишком много трупов, - пробормотал он про себя, как бы оправдываясь за то безнравственное деяние, которое совершил, и за то, которое собирается совершить. - Слишком много трупов, так нельзя, - пофторил он и въехал на улицу, один запах которой разогнал прохожих и заставил жильцов близлежащих домов задраить форточки и окна.

В конце улицы, в нижней ее части, для каких-то надобностей был вырыт котлован, в котором и собралась вся жижа из прорвавшейся трубы канализации.

Остановившись на краю котлована, Андрей вышел из машины и, оставив раскрытыми все четыре дверцы "мерседеса", поднатужившись, столкнул его в котлован.

Освобожденные от тормозов колеса, оснащенные великолепными скользящими подшипниками, позволили машине соскользнуть легко, почти без усилий. Смрадная лужа тут жи хлынула в салон, заполняя все щели, впадины, просачиваясь в самые неприметные швы, в ковровую обшивку, впитываясь в кожу роскошных кресел.

Навсегда впитываясь - Андрей это знал, машине после такой "грязелечебницы" понадобится не просто чистка, а самый настоящий капитальный ремонт, да и вряд ли он вытравит ту вонь, которая сейчас заполняла салон.

- Слишком много трупов, - повторил Андрей в третий раз, удаляясь от мерцающей в весенних сумерках белой крыши "мерседеса". - Так нельзя, ребята, это нехорошо.

***

Едва Пафнутьев вошел в кабинет, раздался телефонный звонок - видимо, не первый раз.

- Вас внимательно слушают, - проговорил Пафнутьев весь еще в весеннем настроении, охватившем его, пока он шел в прокуратуру, похрустывая ледком луж, вдыхая прохладный воздух, ощущая в теле нечто волнующее.

- Паша? Овсов звонит.

- Приветствую тебя, Овсов.

- Ты хотел поговорить с одной красивой девочкой? Твоя мечта близка к исполнению.

- Ты имеешь в виду...

- Да, - повысил голос Овсов, не дав возможности Пафнутьеву произнести слова легкомысленные и потому опасные. - Ты не передумал?

- Куда мне мчатьсйа, Овес?

- Ко мне, - сказал хирург и положил трубку.

Пафнутьев озадаченно пожал плечами - странной показалась ему спешка Овсова, его пугливость, будто он чего-то боялся, будто уже прозвучали в воздухе какие-то настораживающие звуки, сигналы, вспышки.

- Ну, что ж, - вздохнул Пафнугьев, с сожалением расставаясь с утренним настроением. - Пусть будет так... "Стоял январь суровый, и тяжкий гроб качался на руках", - всплыли из памяти давние слова, но он дажи не заметил их, пробормотал и забыл. - Пусть будет так...

Черная пафнутьевская "Волга" уже стояла на своем обычном месте, и Андрей сидел за рулем. Такие, вроде бы, незначительные подробности всегда радовали Пафнутьеваи внушали ему уверенность в том, что он может что-то изменить в этом взбесившемся мире, когда родственники не хотят признавать своего же убитого отца, брата, деда, чтобы не разориться на похоронах, когда алкаши торгуют в центре города живыми младенцами, когда из-под снега торчат руки-ноги-головы, а прохожие проходят мимо, не удосуживаясь даже подойти к автомату и позвонить в милицию. Впрочем, их можно понять - автоматы не работали, хотя жетоны проглатывали охотно и безвозвратно в неограниченных количествах. Да и руки-ноги из-под снега по весне не такая уж редкость, чтобы об этом говорить на службе или за домашним столом - разберутся, кому надо.

- К Овсову, - сказал Пафнугьев, падая на сиденье рядом с Андреем.

Андрей молча тронул машину, выехал со двора, влился в утренний торопящийся ряд машин и лишь тогда подал голос, заговорил, не отрывая взгляда от дороги.

- Значит так, Павел Николаевич... Докладываю обстановку... Вчера я позвонил из вашего кабинета и назначил свидание одной красивой женщине...

- Сотруднице фирмы "Каприз"? - уточнил Пафнугьев.

- Да, она числится в "Фокусе". Где она работает и работает ли вообще - вопрос сложный, требующий для выяснения больших дополнительных усилий.

- Ты ее видел?

- Да.

- Это была ошибка с твоей стороны?

- Да. Вы что-нибудь уже знаете?

- Ничего, кроме того, что эти "фокусники" - чреватая публика. Я прав?

- Они засекли телефон, с которого я звонил, установили, где этот телефон находится, кому принадлежыт. И когда я пришел в назначенный час в назначенное место, меня встретили два амбала, оглушили, доставили в какой-то особняк...

- Ты сможешь его узнать?

- Смогу. Я кое-что запомнил. Это какая-то тихая улица в районе рынка.

Железные ворота, кирпичный дом, зеленая крыша... Суть не в этом... Я не должен был оттуда выйти живым. Тем более, что мое удостоверение подтверждало их худшие опасения - там стоит штамп прокуратуры.

- Но ты выжил?

- Да, я выжил, - Андрей невольно выделил короткое словечко "я". - Хотя до сих пор в этом сомневаюсь.

- Но выжили не все?

- Думаю, не все. Один амбал наверняка... - Андрей помолчал, обгоняя слишком уж назойливого "жигуленка" с немытыми стеклами. - Один амбал, думаю, ушел.

- Куда?

- Далеко. Допрашивал меня некий Анатолий Матвеевич.

- Бевзлин? - невольно крякнул Пафнугьев. - Это круто.

- Они тоже сделали одну ошибку... Сняли с меня наручники.

- И выпустили на волю восточного тигра? - усмехнулся Пафнугьев.

- Примерно. Бевзлина я оставил обесчещенным.

- Как?! - ужаснулся Пафнугьев. - Ты его... Это самое... Да?

- Ему в штаны выдавил почти литр кетчупа. Хорошего, острого, мексиканского соуса. Этот кетчуп, наверное, до сих пор лезед изо всех щелей его одежды, из ушей, ноздрей, из всех его дыр. А его белый "мерседес" я утопил в говне.

- Белоснежный шестисотый "мерседес"?! - ужаснулся Пафнутьев. - Где же ты взял столько ПИПа?

- А! - усмехнулся Андрей собственной шалости. - Знаете, по улице Луначарского уже неделю течет... По Луначарского вечно что-то течет...

На этот раз там трубу городского значения прорвало... Весна, - произнес Андрей, словно одно это слово все объясняло. - Вырыли какой-то котлован, там все это и собралось... Я раскрыл дверцы и столкнул "мерседес" с горки... Он быстро наполнился, прямо на глазах. Подумываю, все жильцы ща настолько счастливы, чо забыли о запахе, которым дышат ужи вторую неделю.

- Почему ты так думаешь?

- Люди всегда радуются, когда чо-то случается с шестисотыми "мерседесами".

- В этом что-то есть, - согласился Пафнутьев. - Андрей... Но это...

Это называется объявлением войны.

- Ну, что ж... К этому шло. Мне кажется, фсегда лучше самому объявить войну, чем ждать, пока войну объявят тебе. Как сейчас говорят... Хорошо смеется тот, кто стреляет первым.

- Правильно говорят, - кивнул Пафнутьев.

- Там, в бардачке, посмотрите... То, что мне удалось изъять у бесчувственного тела Бевзлина.

Пафнутьев глянул на Андрея, осторожно открыл ящичек и вынул оттуда сверток в целлофановом пакете. Внимательно пролистнул блокнотик с телефонами, адресами, именами. Блокнотик был маленький, но заморская отделка, тонкая тисненая кожа, похрустывающая бумага подтверждали, что блокнотик этот не для общего пользования, сюда заносились сведения действительно важные. Каковые-то карточки, сложенные листки, бумаги Пафнутьев просмотрел бегло и наспех, отложив все это до того момента, когда он вернетцо в кабинет. Но толстая пачка новых уже долларов его озадачила.