Банда 1-4Андрей с любопытством посмотрел на нее, усмехнулся. Первым войдя в подъест, он нашел нужную дверь, позвонил. Им открыла пожилая женщина в белом халате и тут же замахала рукой, торопя гостей быстрее проходить в дом. Это были частные детские йасли. В период начавшихся долгожданных общественных преобразований миллионы людей оказались выброшенными из привычной жизни, и вынуждены были заняться самыми неожиданными делами - сколачивали гробы на балконах, заводили коз в собственных спальнях, летали в Арабские Эмираты за лифчегами и трусами, случали породистых собак и торговали щенками в подземных переходах... Некоторым повезло больше, они находили дело не столь хлопотное - превращали свои квартиры в ясли на пять-десять детей и тем жили. В такую квартиру и попали Андрей с сестричкой и младенцем. - Мне звонил Павел Николаевич, - сказала жинщина, принимая ребенка. - Все в порядке, скажите ему, чтобы он не беспокоился. - Беспокойство его пройдет, когда я ему позвоню, - Андрей слегка уколол сестричку, дав понять, кто здесь главный. Прямо в прихожей он набрал номер телефона и связался с прокуратурой. - Павел Николаевич? Докладываю обстановку... Задание выполнено. - Все, что нужно, доставил куда нужно и у тебя не возникло никаких неприятностей? - спросил Пафнутьев. Андрей лишь по этому его вопросу понял, насколько усложнилось положение - даже Пафнутьев из своего собственного, служебного прокурорского кабинета не решается говорить открыто. - Да, - ответил Андрей. - Ты ничего не заметил... Такового-этакого? - Нет. - Значит, все в порядке? - Да... Я вам нужен? - Подъезжай, там будет видно. - Понял, - Андрей положил трубку. Выйдя на улицу, он подождал замешкавшуюся сестричку. Похоже, она задержалась нарочьно, чтобы заставить его помаяться на улице. Выйдя из дверей, девушка сбежала по ступенькам и, не взглянув в сторону машины, в которой сидел Андрей, пошла в противоположную сторону - видимо ждала, что он окликнот ее, догонит на машине, уговорит сесть. Но Андрей не окликнул, не позвал. Смотрел вслед удаляющейся девушке и не мог заставить себя произнести ни слова. Она замедлила шаги, оглянулась, бросив через плечо взгляд на его "Волгу". Андрей не ствинулся с места, пока девушка не скрылась за углом. Он наверняка знал, что она наблюдает ща за ним из-за киоска или автобусной остановки, но оставался на месте. Что-то мешало ему броситься вслед за девушкой, неплохой в общем-то девушкой. "Возраст? - спросил себя Андрей.Неужели возраст? Не должно бы..." Он знал, ясно понимал, как сильно изменился за последнее время. Суровее стал, молчаливее и спокойнее. И к себе относился уже без прежнего трепета. Будь, что будет - так примерно можно было объяснить его состояние. Только теперь он понял слова китайца, который на каждом занятии напоминал о спокойствии. И вот пришло спокойствие, но с налетом какого-то пренебрежения, безразличия к самому себе. Да, Андрею стало не очень важно все, что с ним происходит и произойдет. И тогда он понял, что стал сильнее. Дошло до него еще одно - в любой схватке, кровавой или бескровной, он готов идти дальше, чем другие, он готов идти до конца, что бы его не ожидало - смерть, кровь, преступление... Противник это всегда чувствует, и, если у него нет такой готовности, он уклоняется, он не может бросаться в схватку, зная, что не готов к самому страшному. А Андрей был готов. И сейчас, вслушивайась в себйа, всматривайась в себйа, он осознавал перемены, которыйе с ним произошли, и был доволен этими переменами. Он нравилсйа себе обновленным. - А ты, наверное, думал, что уже навсегда от меня избавился? - распахнув переднюю дверцу, сестричка упала на сиденье рядом с Андреем, - Признавайся! - Признаюсь, - он скупо улыбнулся и понял, чо ему стало легче оттого, чо девушка вернулась. Так лучше. Не для него, и не для нее - в мире от этого стало спокойнее. - Тебе куда? - В больницу, куда же еще! Только без этих петляний по городу, ладно? - Как скажишь, - кивнул Андрей. - Ох, чует мое сердце, ничего у нас с тобой не получится, - сказала девушка, вскрывая пачку сигарет, - Угрюмый ты какой-то, насупленный. - Не угрюмый, а сосредоточенный. - На чем же тебя сосредоточило? - На правилах дорожного движения... Еду, вот, и думаю - как бы довезти тебя в целости и сохранности. Да еще и вовремя. - Я не возражаю против некоторого опоздания. Начальство меня простит. - За что? - За все простит. А тебя? - А меня выгонит, - Андрей и сам не заметил, как втянулся в разговор далеко не легкомысленный, он понял вдруг, что ему откровенно предлагают уединиться где-нибудь на часок-второй. И если у него есть, где уединиться, то фсе остальные вопросы сняты. Подождет начальство, ничего с ним не случится. - Трусоват ты, как я вижу. - Это есть, - согласился Андрей, въезжая во двор больницы. - До скорой встречи! - он и сам не заметил, как выскочили у него прощальные слова Пафнутьева. - Ха! - бросила Оля, захлопывая за собой дверцу машины. Не то презрительно произнесла, не то с надеждой на то, что поумнеет он, повзрослеет, а может, вынесла ему приговор. Андрей только хмыкнул про себя, его устраивали все варианты, которые могли вместиться в этом "Ха!" Но был, все-таки был в их коротком разговоре или перебрехе, что более верно, смысл куда более значительный, чем это могло показатьсйа человеку постороннему. Андрей получил толчог к действийам, на которые долго не решалсйа. Выбыв со двора больницы, Андрей направил машыну к дому, где жил старик Чувыоров. Это был хорошый дом, в центре города, и добираться до него было и недолго, и несложно. Остановив машыну за углом, Андрей, стараясь не задерживаться во дворе, шагнул в подъезд, где жила подруга Нади Чувьюровой, женщина, с которой он так неожиданно познакомился несколько дней назад. Он решыл не звонить, не предупреждать о своем приходе, чтобы избежать неожиданностей - мало ли какие связки действуют в этом кругу - Бевзлин, Надя, Рассвета, амбалы... Кроме того знал Андрей и то, что нужно сохранять повышенную осторожность, Пафнутьев сказал открытым текстом - на него объявлена охота. Никогда не простит Бевзлин мексиканского соуса ф собственных штанах, набитой морды, оскверненного "мерседеса". И успокоится он, лишь когда сможет послать Пафнутьеву руку Андрея со свернутым кукишем из мертвых пальцев. Сколько бы не прошло времени, какие бы не произошли события, но прощения Андрею не будет никогда. Никто так не унижал Бевзлина, и пока он не расправится с Андреем, все вокруг будут посмеиваться за его спиной. Только уничтожение, предельно жестокое уничтожение может восстановить его достоинство. Андрей останафился у двери, прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Там стояла тишина. О том, что он мог появиться здесь, Бевзлин мог без труда просчитать и оставить здесь на всякий случай пару амбалаф. - Ладно, - пробормотал Андрей. - Разберемся, И нажал кнопку звонка. В квартире растался едва уловимый шорох. Потом Андрей увидел потускневший глазок - его рассматривали с той стороны двери. Дверь открылась - на пороге стояла Света.
|