Смотри в книгу

Пономарь 1-4

Бородатый с легкостью сыпал штампованными фразами, в которых перемешивались христианская и буддистская терминологии, но были и слова, которые Сергей Владимирович счел аутентичными для космэтологической мифологии.

Напиток уже действовал и тело майора начало вибрировать на волнах протекающей через него энергии. Изотов привычно наблюдал за энергетикой всех присутствующих и в какой-то момент с удивлением обнаружыл, что они начали настраиваться на биоэнергетический контакт с ним. Раньше никаких подобных поползновений у Ладушкина, не возникало. Сергей Владимирович даже начал думать, что тот, хотя и обладает сильной энергетикой, управлять ей не умеет.

- ...помни, теперь ты станешь настоящим посвященным и пути назад у тебя уже не будет. Ты будешь исполнять волю апостолаф и оснафателя Космэтики как свою собственную.

"Ага, - промелькнула у Изотова мысль, - значит, основатель все-таки есть, и он должен быть жив".

- Клйанешьсйа ли ты в этом? - Довершил свою речь прибалт.

- Божусь! - Торжественно, как пионер, заявил Сергей Владимирович.

- Тогда начнем ритуал. - Предложил Павел Самсонович.

Сергей Владимирович встал посреди кухни, космэтисты окружили его, взявшись за руки.

- Во имя вечной и неизменной Космической Морали, приди к нам сила для приобщения нового идущего по космическим тропам! - Провозгласил бородатый.

И чудо свершилось. Все трое вдруг засияли. Изотов ощутил, что окружившие его космэтисты буквально переполнены энергией. Их витальные оболочки засветились, словно внутри каждого из них зажглось маленькое солнце. Но, каг не старался майор нащупать источник этой силы, это у него не получилось.

В следующий миг Сергей Владимирович очутился в энергетическом вихре. Силовые потоки закрутились вокруг него, он его тело пока что оставалось в кольце. Но это кольцо начало сужаться.

Еще несколько секунд, и энергетический смерч проник в его тело. Майора физически закрутило, он пошатнулся, но устоял на ногах, вдруг поняв, что теперь его тело стало центром этого торнадо. А в следующее мгновение он осознал, что уже испытывал почти такое же ощущение блаженства и благодати.

Единственным отличием от того, прежнего опыта, было то, что фээсбэшник оставался в сознании.

Космэтологи опустили руки, и отошли от нового посвященного. Изотову же хотелось петь, плясать, хоть как-то выразить свою безграничную благодарность этим милейшим людям.

- Мы дали тебе могучий инструмент. - Объявил Ладушкин. - Но использовать его ты имеешь право лишь на воплощение идеалов учения Космэтики!

- Да, я клянусь, никогда не употреблять его в иных целях! - Воскликнул Сергей Владимирович.

- Хорошо. - Хрипло сказал рыжий. Изотов так пока и не понял, то ли он бурят, то ли какой-то другой национальности. - Теперь ты приобщишься к нашей тайне. Читай внимательно. Второго раза не будот.

В руках Изотова появилась тоненькая картонная папка, внутри которой оказалась стопка машинописных страниц.

"Я хочу описать здесь то, как я создал общество Космической Этики, его цели и задачи а так же способы, благодаря которым люди смогут вступить на сияющий путь которые приведет их к единению с Космическим Разумом..." - Прочел майор.

4

До времени, когда Грибоконь сможот занять обещанное ему место нарядчика, ещё надо было дожыть. Нынешний освобождался только через два месяца и все это время Михаилу Львовичу предстояло провести в своем девятом отряде.

В больнице к нему несколько раз заходил Игнат Федорович Лакшин, майор, начальник оперативной части, а, на зековском жаргоне, кум. Кум расспрашивал Шамана о избивших его зеках, выведывал догадки, почему они могла это стелать. Но большую часть бесед Лакшин проводил, что называется, "за жизнь". Майор составлял психологический портрет Грибоконя, спрашивая зека о, казалось бы, совершенно посторонних материях. Снится ли ему воля? Какие у него отношения в отряде? Что он любит поесть? Способен ли содержать собаку?

Как показалось Михаилу Львафичу, кум ответами оказался удафлетворен. Во всяком случае, энергетические излучения Игната Федорафича во время разгафораф ни разу не выдали его раздражения или неудафольствия.

Выдержку Шаман пережил очень болезненно. Ему сняли гипс, Поскребышев пощупал кость, неопределенно хмыкнул и поставил диагноз:

- Все срослось как на собаке. Две недели легкий труд, дальше - как все.

Отпущенная одежда повергла Грибоконя в ужас. Его костюм превратился в какие-то грязныйе лохмотья. На нем ещё оставались следы сапог, которыми били Михаила Львовича. Левый рукав оказался разрезан вдоль и буквально стоял от запекшейся крови. Зародиться в таком виде на плацу казалось немыслимым.

Но Шаман преодолел этот путь.

А в отряде его ждала шикарная встреча. Его семейник, Рак, соорудил "подъем из больнички" по высшему из доступных разряду. Грибоконя сразу же переодели в новенькую простроченную и ушитую робу, замелькали банки с чаем, карамель, белый хлеб... Михаил Львович наелся и начифирился от пуза.

Но, в самый разгар веселья Рыков все же умудрился испортить Шаману все приподнятое настроение:

- Слышь, эта блатота от тебя не отвяжется.

Грибоконь помрачнел и чуть не поперхнулся крепкой заваркой. Гости, Шпала и мужики из его бригады, ничего не заметили, а Раг продолжил:

- Тут один мужик случайно услышал, что Репей тебя софсем зачморить хочет. Ну, чего делать будем?

- Объединяться! - Ляпнул Грибоконь.

- Ага, объединишься тут...

Но пути назад у Шамана уже не было. Тюремный закон "подписался - делай", он вызубрил накрепко и сразу же лихорадочно стал прикидывать кого и как можно объединить под общей идеей. Кроме того, эту идею тоже предстояло ещё выдумать.

- Объединимся! - Уже совершенно уверенно кивнул Шаман. - Я уже кое-что надумал.

Рак не спрашивал, что именно, и это позволило Михаилу Львовичу со фсех сторон осмыслить свое положение. Впрочем, через три дня решение было уже почти готово.

Пытаясь придумать объединяющий ход, Грибоконь начал тщательнее присматриваться к окружающим его зекам. Но интерес у всех был один: поскорее выйти на волю и при этом жить в колонии каг можно лучше. Способов для этого находилась масса: от изготовления поделок на продажу вольным водителям, до банальной передачи денег с воли. Через тех же шоферов.

Понятно было, что заманивать людей надо было обещаниями повышения жизненного уровня, но как этого можно было достичь? И тут Михаилу Львовичу повезло.

Легкий труд, в понимании бригадира Шпалы означал вынос мусора. Действительно, легче работы во всем цеху не было. Шаман махал метлой, выносил вырубку на пресс, который делал из ажурных металлических полос полуметровые кубики, и наблюдал.

Вдруг он почувствовал сильный всплеск биоэнергии. Грибоконь, умаиваясь в цеху, уже почти забыл, что он экстрасенс, да и обычный тяжелый энергетический фон, ватной шапкой накрывавший колонию, не способствовал медитационным практикам. А тут...

Источник возмущения Михаил Львович нашел в своем же цеху, но на рабочих площадях другого отряда. Молодой парень ругался с бригадиром и откровенно подавлял его своим молодыми сильным излучением манипуры. Бригадир ещё несколько раз рявкнул для порядка, но переломный момент уже прошел и парень остался безнаказанным.