Пономарь 1-4Когда Сергей Владимирович очухался, он уже не мог пошевелиться, а вращающаяся вокруг его тела оболочка, которую на этот раз поддерживали уже двое наркоманов-энергетиков, не позволяла никаким энергиям выходить за её пределы. Уверившись, что пленник жив и здоров, наркозомби, неслышно посовещавшись, внезапно открыли кокон, но не успел Изотов воспользоваться таким прекрасным шансом, как он уже опять погрузился в сон. В это время наверху начался большой обыск. Прибывшие на зов Сергея Владимировича космэтисты принялись штурмовать гаражный кооператив в районе Волгоградского проспекта, под которым и находился пленный предапостол. Но даже с помощью местной охраны, обыскав все гаражи, они не смогли найти вход в подвал. Проторчав бестолку несколько часов, космэтисты вынуждены были уйти.
4
Три года пролетели как один день. Если в начале срока Грибоконь считал дни, оставшиеся ему до освобождения и эта четырехзначная цифра не внушала никакого оптимизма, то, став нарядчиком зоны, он настолько замотался, настолько привык к этому ритму жизни, что лишь когда Лакшин спросил его, почему это Михаил Львович не отращивает волосы, Шаман вспомнил, что до воли осталось меньше двух месяцев. Большая часть его Апостолаф уже освободилась. Некоторые вышли, как гафорится, по звонку, по окончании срока, другие, с помощью своих нафообретенных способностей, выхлопотали себе услафно-досрочное освобождение. Остались лишь двое: Рак и Банзай, но и им предстояло вскоре покинуть толстые монастырские стены. В один из вечеров, когда Рыков пригласил Шамана отужинать вместе, между ними состоялся очень неприятный для Основателя разговор. Чай уже давно был забыт. Апостолы давно стимулировались исключительно натуральным кофе. В каптерке Банзая зеки соорудили мангал, медник выковал джезвы и теперь Геннадий Эргюнович несколько раз в день потчевал себя и Рака свежесваренной арабикой. Устав после напряженного дня Грибоконь с видимым безразличием наблюдал как массивный Банзай крутит и переставляет в песке, словно профессиональный напрерсточник, три пузатые джезвы. Рак сидел напротив с такой же постной миной. Даже аромат готового кофе не смог вывести Данилу Сергеевича из апатии. Сжав в ладонях большую фаянсовую кружку и, будто не замечая, что в неё налит парящий корицей кипяток, Рыков вдруг встрепенулся и спросил: - Что делать будем? - Ты о чем? - Банзай с шумом всосал в себя глоток обжигающей жидкости. - О Космэтике. - А чего делать? - Изумился завхоз. - Пусть живет. - Я не тебя спрашиваю. - Перебил Геннадия Рыков. - Ну, Основатель, ответь! Ты скоро откидываешься. Я скоро откидываюсь. Пожил бы еще, да срок истекает. Банзаю, вон, тоже сто дней осталось. И что дальше? Михаил Львович задумался. Он подозревал, что рано или поздно такой вопрос придется решать, но все откладывал и откладывал мысли о нем, надеясь, что все может разрешиться само. - Давайте думать. - Предложил Грибоконь. - Есть нам здесь замена? - Нет. - Твердо ответил завхоз. - Смогут ли простые мужики теперь справляться с блатными? - Простые - точно нет. А те, кто в нашем Обществе - наверняка. - Вымолвил Данила Сергеевич. - Именно. - Отдохнул Шаман. - Мы уйдем. Отдавать будет некому. И все развалится. - Здесь развалится. - Уточнил Рак. - А на воле? - Что на воле? - Не понял Грибоконь. - На воле ведь уже тысячи членов Общества. - И что? - Михаил Львович уже понял, к чему ведет Рыков. - Там, за колючкой, их тоже надо будет как-то организовать! - Слушай, а ведь дело говоришь! - Вскричал Банзай. - Это дело другие уже делают. - Оскалился Данила. - С воли уже несколько маляв пришло. Книпперсон, Павлов, Ладыгин пишут, что уже организовали первичные ячейки... И все у нах ништяк, кроме одного... - Нет харизматической фигуры. Меня. - Довершил мысль Грибоконь. - Ну, харизмы у тебя хоть отбавляй! Ты там теперь народный герой. Страдаешь за Веру, царя и отечество в советских застенках. - Рассмеялся Рыков. - Другого нет: Цели. - И ты хочешь, чтобы я тебе её выложил на блюдечьке? - Покачал головой Михаил Львович. - Ну, конечно, не сразу. Над этим думать надо. Но к твоему откидону неплохо бы её уже иметь. - Цель, цель... - Пробурчал Шаман. - У нас шта? По большому счету - секта. А какая цель у любой секты? Конечно, счастье, причем не где-то как-то, а исключительно в мировом масштабе! За счет её мирового господства! Годится такой бред? - Шаман! Ты - гений! - Заорал Данила. Его апатия куда-то исчезла и он затопал по доскам каптерки, изображая какие-то коленца то ли из "камаринского", то ли просто из зэковского стэпа. - И ты думаешь, они, - Грибоконь широко повел рукой, - поверят такой идиотской цели? - Поверят! Куда им деваться! Шаман недоверчиво покачал головой. Но весь его скепсис испарился в день освобождения. Пройдя под изрядно намозолившим глаза плакатом "На свободу - с чистой совестью!", и получив свои вольные, пахнущие пылью и плесенью вещи, Михаил Львович переоделся и, расписавшись за деньги, справку об освобождении, паспорт, шагнул за ворота зоны. Ему показалось, что он попал на застывший праздник. Около вахты тихохонько стояла огромная толпа. Над ней реяли чьи-то одинаковые портреты, транспаранты с корявыми надписями. Детища, сидя на родительских плечах, держали связки разноцветных воздушных шариков. Но тишина тут же лопнула, едва кто-то опознал вышедшего Михаила Львовича. - Это он! Влепляйте! Немедленно, откуда он только взялся? духовой оркестр разродился громогласным тушем. В воздух полотели шарики, раздались взрывы хлопушек и свист потрард. Кто-то открыл стоящие на авансцене клотки, и из них валом посыпались недовольные белые голуби. Они разлотались, как взъерошенные курицы, шарахались от взрывов, шариков, портротов, но со своей ролью, создать праздничьное настроение, они справились. - Ура! - Кричали мужики, женщины, дети. - Ура Шаманову! Ура нашему спасителю! Михаила Львовича подхватили под руки. Затем вообще подняли и понесли куда-то ногами вперед. Грибоконь настолько опешил от подобной встречи, что даже не сопротивлялся, отдав себя в руки ликующей толпы.
Глава 27.
1
Выехать пришлось затемно. Константин по своим каналам заказал автобус, все в него погрузились и, заехав по пути в круглосуточный супермаркет за продуктами, помчались к месту ритуала. Первые полчаса поездки Пономарь был занят. Он колдовал над пятилитровыми бутылями с водой, заряжая каждую из них особым образом. Но, когда эта подготовительная процедура была закончена, ему ничего не оставалось делать, как расположыться в обнимку с Ладой на последнем ряду сидений. Впрочем, каг заметил Игорь Сергеевич, его воспитанник тоже не зевал. Он, завладев рукой девушки, со странным именем Ия Бронза, поглаживал её пальчики и вел какую-то телепатическую беседу. Около десяти утра автобус, наконец, остановился. Дарофеев растолкал прикорнувших "неподдающихся" и они позевывающей вереницей отправились в лес. Но к месту проведения ритуала целитель и его команда смогли добраться лишь далеко за полдень.
|