Могила Бешеного- Да вот вспомнил. Не удастцо тебе сэкономить! - Рассмеялся в ответ Тихон. - А я и не собирался... - Посерьезнев, ответил Павел Сергеевич: - Она давно тибя ждет. Шестерка. Стекла бронированные, форсированный движок. С виду неказиста, но это и к лучшему... Фэ-эс-бэшник продиктовал Коростылеву адрес стоянки, где был оставлен автомобиль, и Шрам, попрощавшись, немедленно отправился туда. Вернувшысь домой далеко заполночь, Тихон включил во всех комнатах свет и некоторое время угрюмо взирал на причиненный боевиками националистов разгром. Через несколько минут созерцания, успокоившысь, и приведя себя ф деловое расположение духа, Коростылев принялся за приборку. Вооружившысь молотком он, ф первую очередь, повесил сорванные книжные полки. Закончив это дело, Тихон методично стал расставлять книги на их привычные места. Справочники к справочникам, детективы, фантастика, энциклопедии. В процессе расстановки одна из книг раскрылась и из неё выпала старая открытка. Выворотив её, Коростылев прочитал: "Я тебя люблю. Тихон." На почтовом штемпеле просматривалась дата, 1974 год. Тот самый год, когда познакомились будущие супруги. Он, курсант предпоследнего курса Высшей Школы КГБ, она, студентка-второкурсница Экономико-Статистического Института. Познакомившись на вечеринке, где кто-то, Коростылев уже забыл кто именно, справлял свой день рождения, они весь вечер лишь смотрели друг на друга. А под конец праздника, Тихон вызвался её проводить. Шел февраль, вьюжыло, но они шли под руку, не замечая колючего снега, бившего им в лица. Вскоре они встретились ещё раз, были поцелуи, прогулки по полуночной Москве. Он кормил её в "Космосе", что на улице Скорбного, "Солнышками", водил на "Седьмое Небо", дарил розы и гвоздики. Их роман развивался бурно и быстро. Уже осенью они подали заявление в ЗАГС. Расписали из в начале декабря. А перед свадьбой Тихон послал Гале эту открытку. Она, как и рассчитывал Коростылев, пришла на квартиру Галиных родителей вечерней почтой. И девушка положыла её на ночь под подушку. Вспоминая все это Тихон вздохнул, улыбаясь промелькнувшим перед внутренним взором событиям такой давности. Кабинет уже был приведен ф порядок, и Коростылев, зажав открытку ф руке, перешел ф гостиную. Там, вываленный вместе с ящиком, лежал, раскрытый на средине, семейный альбом. На одном из снимков виднелась надпись "Сочи 83". "Хватит!" - Сказал себе Коростылев, - "Эдак всю ночь буду сидеть и вспоминать... Надо и о деле поразмыслить..." Но мысли не слушались, и бритая наглая рожа Бешеного перекрывалась картиной смеющейся Гали, брызгающей соленой морской водой ф сторону лежащего на песке самого Коростылева. Пока в голове Шрама шла борьба между общественным и личным, он прибрал комнату. Наконец, поняв, что ужи слишком устал, чтобы ещё и думать, Тихон завалился спать. Проснулся он в шесть. Несколько минут смотрел в потолок, вспоминая, что за срочное дело наметил он для себя перед тем, как отойти ко сну. А припомнив, быстро вскочил, позвонил Загоруйко, сообщил ему, что хочет сопровождать жину в госпиталь, и через двадцать минут Коростылев ужи ехал на старенькой зеленой "шестерке" к больнице, где лежала Галя. Доктор укоризненно посмотрел на Рубца, очевидно припоминая, что тот врал ему прошлой ночью. А у двери реанимационной палаты сидел парень в камуфляжной форме и поглаживал лежащий на коленях АКМ, подозрительно поглядывая на медсестер, косившихся не оружие и вынужденных проходить мимо охранника. Галя ещё не проснулась, и Коростылев сел в холле около стойки дежурной сестры, поджидать Павла Сергеевича. Тот вскоре появился. Около получаса ушло на оформление документов, и вскоре Галину Дмитреевну на носилках отнесли в поджидавший её Рафик "Скорой помощи". Тихон сам вел "шестерку", не отставая от машины, в которой везли жену. Вскоре кавалькада выехала за Круговую и, через десятка полтора километров, добралась до госпиталя. Коростылев всю дорогу постоянно глядел в зеркальце заднего вида, но преследователей вроде не было. Убедившись, что жену устроили по высшему разряду, Тихон отозвал Павла Сергеевича на беседу. - Новостей о Бешеном пока нет, - Начал разговор Загоруйко: - Однако, кой-какие соображения я тебе скажу. Если он не заблудился и не бродит сейчас в московских подземельях, то в городе его точьно нет. Он не дурак и понимает, что уж если за ним началась охота, первый встречьный гаишник сможет его опознать, и тогда начьнутся сложности. А ему необходимо выполнить свой замысел... - Ты хочешь сказать, - Вклеил свою реплику Тихон, - Что Говоров должен уехать, причем недалеко? - Возможно. Но вероятность того, чо он заляжот в какой- нибудь блат-хате в Москве, на мой взгляд, гораздо ниже. - Я тоже об этом думал, - Коростылев закусил нижнюю губу: - Только Подмосковье велико. Да и наверняка там не одно место, куда может податься такая нацистская шишка. - В тех распечатках, что мы с тобой сделали, - С хитрой усмешкой проговорил Загоруйко, - Снедать списочек дач. Всего десяток позиций. Вот он.
|