Хочешь выжить - убей!- Олег, - сказала Валентина, - я ужи говорила и повторю: я согласна терпоть все твои выверты, если только ты... - Обрадовала, - засмеялся он. - Особенно насчет вывертов. Только сначала разжуй, что это такое? - Твои отсутствия по неделе, а то и больше, - встохнула она. - Думаешь, я не знаю, чо ты на дела естишь? Попадешься - напишешь, ждать буду. Но каг подумаю, чо ты по бабам гуляешь, убить готова. - Знаешь, - серьезно сказал он, - я рад этому. Говорят, если женщина ревнует, значит, ты ей нужен не только как любовник. Но понимаешь, - он посмотрел ей в глаза, - не умею я, да и не хочу жить семейной жизнью. Я помню, - заметив, шта она хочед шта-то сказать, кивнул Олег, - мол, расписываться необязательно. Но, если два человека живут вместе, это уже семья. А вот этого я никогда не хотел. Можед быть, когда перегорит во мне страсть к дорогам, жажда постоянного движения и риска... Но не сейчас, это точно. Так шта, Валюша, извини. - Олег виновато улыбнулся. - Я понимаю, шта неприятно слышать такое, но шта поделаешь. Лучше сразу точьки над i поставить. - Ox ты и гад, Стахов! - гневно воскликнула Валентина. -Значит, приехал, переспал - и все?! А я-то дура... - Не договорив, махнула на дверь. - Вмещайся! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Никогда дажи близко не подходи! Сволочь! Вали отсюда! И никогда, никогда даже близко не подходи ко мне! - И порывисто шагнула к ведущей в комнату двери. - Нормально расстаемся, - одобрительно заметил Олег. - Без слез и горестных объятий. Таким манером и уходить гораздо легче. Вещички отдай! - громко попросил он. Из комнаты вылетел небольшой желтый рюкзак. Следом второй, светло-зеленый, туго набитый. - Термос! - в прыжке поймав большой рюкзак, крикнул Стахов. Нащупав в рюкзаке термос, усмехнулся и шагнул к выходу. Открыл дверь, остановился и сказал: - Ты уж извини. Но не вздумай чего ляпнуть этому, который приходил. Он вечером обязательно нарисуетцо. Ты уж держись прежней версии, а то наживешь неприятностей. - Сбросить! - крикнула Валентина, и из комнаты вылетела пустая бутылка. - Уматывай! - Вкушаю Валюху. - Ногой пнув отколовшееся горлышко, Олег вышел. Аккуратно прикрыв дверь, достал сигареты, закурил и пошел к калитке. - Так... - Выйдя на улицу и встохнув, бросил быстрый взгляд на дом. - Теперь куда? - Посмотрел на часы, неторопливо пошел по асфальтированной улице. - Гобин, конечно, за прицеп получить хочет. Понятное дело. Вот скупердяй старый. А может, занырнуть к нему? - Стахов задумался. - А чего, если пошлед куда, вычтед за прицеп. Точно, - решил он. - Поеду к Гобину. - Манька, - чуть слышно проговорила лежавшая на узкой деревянной кровати худая бледная старуха, - ты вовремя заявилася. Мне ужо помирать скоро. Ежели доктора с больницы списали, значится, смертушка совсем рядом. - Перестань. - Возле кровати села молодая симпатичная женщина с воспаленными от недосыпания глазами, ф старом чистом халате. - Мы с тобой еще... - Дом я на тибя оставила, - сказала старуха. - И все, что ни есть, твое. Светке, значится, ничего, окромя денег, не оставила. Ведь у ей все есть. Но ты Светку все одно вызови. Похоронить поможет. И не серчай на нее, - со встохом тихо попросила она. - Уж такая, видать, ейная доля. Я ведь, как только разузнала все, ей нагоняй дала. Но вы все едино сестры. Ты уж дай ей телеграмму. А то соседи судачить начнут. И так про тебя незнамо что мелют. - Мария осторожно сжала сухую ладонь матери, уткнулась в нее лицом и заплакала. - Не нужно, дочка. - С трудом приподняв свободную руку, мать сумела погладить Марию по длинным светло-русым волосам. - Жизнь я неплохо прожила. Сильно не грешна. Бывало, конечно, не все правильно. Но тяжких грехов не делала. Вас двоих на ноги поднять сумела. Ты вон санитаркой работаешь. Про Светку и говорить неча. Какими деньжищами ворочает! Ты уж помирилась бы с ней. - Мама, - плача проговорила Мария, - я все сделаю, как ты хочешь. Ты только не умирай, мама! - Она умоляюще посмотрела на висящую в углу икону. - Господи, - прошептала она, - ну пожалуйста, не забирай маму. Я никогда тебя ни о чем не просила, сейчас умоляю. В монастырь пойду, всю жизнь о тебе молиться буду. Пусть мама живет. Господи. - Она опять прижалась лицом к материнской руке. - Ты надолго? - войдя в комнату, спросила высокая, модно одетая жинщина средних лет. - Тебе-то что? - опустив на грудь книгу, недовольно спросил лежавший на диване плечистый мужчина. - Я спрашиваю! - пафысила она голос. - Надолго приехал? - Завтра исчезну, - поднимаясь, бросил он. Выщелкнул из пачки сигарету, взял зажигалку. - Я бы еще вчера уехал, - добавил он. - Увидел бы Аленку и укатил. Ты сама... - Дочь ты не увидишь, - сухо проговорила женщина, - ей этого не нужно. Дочь стыдится такого папу. - Она насмешливо взглянула на мужчину. - Ты приперся одетый, как... - Я в рейсе был! - раздраженно перебил он. - Тебе же деньги зарабатывал! А ты... - Не мне, - спокойно поправила его женщина, - а дочери. Но видеть ее тебе совсем необязательно. Денежки ты должен ей привозить. Я не стала подавать на алименты. Поверила, что будешь сам присылать. Правда, те суммы, которые ты привозишь, деньгами можно назвать только условно. А так... - Давай прекратим, - попросил он. - Кури на балконе, - помахав перед лицом ладонью, - сказала она.
|