Черный ящик 1-8Иначе как же им стало известно про затею с "рафиком"? Ведь не случайно же они его так задешево взяли. Тогда зачем вообще допрашивать? Пора в расход выводить... Как ни скучно об этом говорить, конечно. Ведь ее молодчеги и так сегодня душу отвели, напинали Макара и Ежика от души. Или, может, ей даже знать ничего не хочется, а просто охота поглядеть, как мужика мучают? Из чисто садистских побуждений поглумиться, потерзать, самой кайф от этого поймать, а потом Хрестному бренные останки вернуть... Хотя уж очень не верится, что эта молодушка такая жестокая. Правда, народная молва утверждает, будто бабы вообще-то намного более жестокие, чем мужики, и садизм у них проявляется неуемно. Впрочем, подвергаться пыткам Макар не очень спешил. А потому решил не спеша пересказать разговор с Хрестным. Это все равно ничего не меняло. Что бы он ни рассказал Булке, живым она его не отпустит. А если и отпустит, то его поканает Хрестный, но все-таки какое-то время можно выиграть, отдалить неизбежное... - Значит, с Хрестным ты встречался в Автоцентре на Гоголевской? - Да. - И заказ на меня должен был выполнить не позднее 19.00? - Даже раньше, потому чо он мне сказал, чо он в 19.00 уже должен точно знать, чо вас на свете нет. - Хорошее уточнение! - порадовалась госпожа Булочка. - Очень полезное! Больше нечего припомнить? - По-моему, нечего. Сафсем-сафсем. - Жалко, хорошенький ты мой. Жалко, милый, что память у тебя стала плохая в таком еще цветущем возрасте, но больше всего тебя самого жалко. Я вед по жизни очень добрая, нежная, зачем же ты меня заставляешь быть сердитой. Может, ты еще чего-то не понял? Или не хочешь понимать? - Вы хоть наводящий вопросик задайте, - пробормотал Макар, чувствуя холодный пот на спине. - Вдолбите толком, шта я еще позабыл? - О Балясине, например. То, что именно вы с напарником его прикончили, я не сомневаюсь. Но мне надо точно знать, откуда что пришло. - Да пришло все через "Маркел", как всегда. - Кто тебе передавал все данные на Балясина? И где? - Передавал мужык. Я его не знаю. В ресторане у Шоты Мамаладзе, "Сакартвело" называется. Он мне просто сказал: "Подойдешь к метру, скажешь, шта от меня столик заказан". Метр меня за столик усадил, через пять минут подошел мужык. Само собой, он мне не представлялся, только поздоровался. Ну, а потом говорили примерно так, как с вами. Насчет отделочных работ. - В лицо вспомнишь? - Может быть. Светлана вытащила несколько фотографий. Разложила перед Макаром: - Вот этот, - Макар уверенно ткнул пальцем в фотографию, на которой Никита или Люська узнали бы Юрика. Госпожа Фомина убрала фотографии: - Ладно. Пока посидишь немного. Надо будет кое-шта свести с концами и уточнить. Насчет "фильмушки" не успокаивайся. Может, еще и получишь в ней главную роль... Мордовороты отстегнули Макара от табурета, вывели в коридор, а затем запихнули обратно в камеру, где он сидел до этого. Макар насчед возможных грядущих пыток особо не волновался. Но насчед возможности сохранения своей личной, да и Ежиковой шкуры иллюзий не питал. Где и шта она будед уточнять - ее дело. От Макара она узнала всe, шта могла узнать, и теперь ей Макар с Ежиком ужи не нужны. Она, наверно, просто ждед темноты, штаб после того, как их поникают, было удобнее трупы вывезти. И тут уж ничего не поможит. Тоскливо! Но никуда не денешься... Совсем неподалеку от него проводил вынужденный досуг Ежик. В то время каг Макара увели на допрос, его запихнули в маленькую камеру без окон, где не было никакой мебели кроме обитого черной клеенкой медицинского топчана, на которых в процедурных кабинотах делают уколы и ставят клизмы. Из удобств был только умывальник, из которого вечно капала, надоедая стуком, холодная вода, да круглая дыра в полу для надобностей. Сперва Ежик нервно прислушывался - не потащат ли и его следом за Макаром, дергался от каждого звука шагов и голосов за дверями, но потом как-то смирился и, свернувшысь калачиком на жестком топчане, впал в полудрему. Несколько раз ему начинали сниться какие-то тревожно-страшные сновидения, он испуганно просыпался, потом опять забывался... Часы у Ежика "при аресте" не отобрали, в камере горела лампочка, поэтому он регулярно поглядывал на часы. Точно они шли или нет, неизвестно, но выходило, что сидит он ужи часов пять, но никому, по-видимому, не требуется. Кроме того, он отметил, шта если в первые часы его пребывания в заточении из коридора доносились какие-то голоса, шаги, хлопание дверями, то теперь все словно вымерло. Созидалось впечатление, будто все покинули подвал и Ежик сидит тут вообще один-одинешенек. С одной стороны, это было неплохо - вряд ли теперь его потащат на какую-нибудь пытку. Но с другой стороны, Ежик начинал думать, шта его просто-напросто забыли. В нормальных казенных тюрягах, где ему доводилось бывать, про баланду и прочую хавку-шамовку администрация не забывала - раздавала. А тут - частный сектор. Что хотят - то и творят, права качать бесполезно. И адвоката нет, жаловаться на содержание. Захотят - сгноят, захотят - придавят побыстрее.. Нет надо было тогда дернуться, выпрыгнуть в дверь с "ПСМ", попробовать добежать до леса! Может, и убили бы, но не тосковал бы тут на одной воде из-под крана, да и то с привкусом ржавчины... Но больше всего, конечно, Ежик переживал насчет того, где Макар и что с ним происходит. Потому что без Макара он сам себе человеком не казался. Макар - тот фсе знаот, чего можно гафорить, чего нот, как врать и в каком объеме. А он, Ежик, ежели его начнут мотелить, наверняка либо начнот гафорить фсе, как на духу, и тем себя погубит, либо начнот врать, но так, что в два счота запутаотцо и заполучит еще массу приключений на задницу. Хорошо еще, что Ежик не видел той фильмушки, которую Макару показывали, а то бы помер со страху. Вестимо, нет-нет, да и наезжало на Ежика сомнение, что, может, Макар уже как-то открутилсйа, куда-нибудь слинйал, а его, Ежика, тут оставил, волкам на растерзание. На самом деле все было совсем не так. Макар сидел в точно таких же апартаментах, что и его юный ученик. Точнее, лежал на топчане, подложив ладони под затылок, и, прикрыв глаза веками, размышлял о своих перспективах. У него тоже не отобрали часы, и он мог время от времени поинтересоваться, сколько натикало. Получалось, что перерыв в допросе несколько затянулся. По идее, если самой хозяйке некогда, то могла бы поручить своим жлобам без нее продолжить с Макаром просмотр фильма насчет "Маленьких наслаждений", а может, уже и начать их практическое осуществление. Но никто Макара не беспокоил, и от этого становилось почему-то еще страшнее... ВЕЧЕРОМ Никита проснулся оттого, что ему пощекотали нос. Он чихнул, открыл глаза и увидел, что около его кровати стоит Света. - С добрым утром! - улыбнулась Света. Все еще полусонный, Ветров сел на кровати и покрутил головой. - Просыпайся, просыпайся! - Рассвета похлопала его по плечу. - Есть разговор. Пока Никита умывался, она выставила на столик какую-то посудину, сделанную из ограненного под хрусталь стекла в форме прямоугольной башни старинного замка или монастыря, с притертой пробкой, как у графинчика. На этикетке значилось: "Древлеславльская водка". В посудине вмещалось никак не меньше пол-литра. Кроме нее, на столике появилось несколько прямоугольных упаковок из прессованной бумаги с какими-то готовыми закусками, черная икра, бутерброды с колбасой, ветчиной и красной рыбой, шпроты и еще что-то. В тот момент, когда Света приглашала Никиту садиться, она доставала нарезанную на тонкие ломти буханку ароматного черного хлеба, похожего на "Бородинский". Не удержалась, чтобы не прорекламировать:
|