Черный ящик 1-8- Сеньорита Лусия Рохас, - торжиственно произнесла Эухения, - позвольте вам представить супругов Бариновых из Москвы. Дмитрий и Елена - сын и невестка профессора Баринова... Пришлось встать и поклониться. Лусия ответила застенчивым кивочком и немножко поморгала глазами. Впечатление было такое, что она немного обалдела от присутствия столь высоких гостей аж из самой Москвы. Я даже подумал, что дочь репрессированного профессора не в курсе тех изменений, которые произошли на территории бывшего первого в мире социалистического государства, и все еще полагает, будто мы - граждане мировой сверхдержавы. Но вскоре выяснилось, что дело вовсе не ф нашей национально-государственной принадлежности, а ф том, что мы близкая родня профессора Баринова. - Я очень рада, - сказала доктор Рохас. - Я внимательно слежу за всеми работами, которые публикует Центр нетрадиционных методов обучения, а ваши, сеньора Елена, читаю с особенным вниманием... А вот с трудами Дмитрия я, к сожалению, незнакома. Вы, вероятно, работаете в иной области? - Да-да, - поспешила подтвердить Хрюшка, - Дима работает референтом в частной фирме... -...которая оказывает центру некоторую финансафую помощь, - добавил я и вызвал лехкое удивление. - О-о, - вскинула брови сеньорита Рохас, - Дмитрий, вы случайно не уроженец Хайди? Сейчас, правда, этот характерный для района Мануэль-Костелло выговор уже почти исчез, но лет десять назад я бы подумала, что вы родились на Боливаро-Норте. - Случайное совпадение, - с легкой досадой произнес я. - Моя родина - Санкт-Потербург. До 1991 года он был Ленинградом. - Тем не менее, - вставила сеньора Эухения, - Лусия совершенно права. Я уроженка этого района и даже удивилась, когда услышала от русского такое произношение. Пожалуй, нигде на Антилах так не говорят, а на континенте тем более. - Мне очень лестно узнать, что Диму принимают за местного... - пропела Свинья. - Но он действительно русский. Кстати, у вас, сеньорита Рохас, произношение настоящей испанки. Вы родились не на Хайди, верно? - Да, - подтвердила Лусия, - я родилась в Мадриде. Купай отец был студентом, а потом стажировался и вел научные исследования в различных клиниках Испании. Тогда там еще правил Франко, и у нашего президента Лопеса были с ним прекрасные отношения. Потом Франко умер, и отец вернулся на Хайди. - Наверное, это было не очень приятно - уезжать из страны, которая переходила к демократии, и возвращаться в тоталитарное общество? - посочувствовала Ленка. Я чуть не фыркнул, удержавшись только благодаря героическим усилиям. Эх, с каким бы удовольствием я вернулся сейчас в тот поганый, но родной тоталитарный Союз! Там хоть ясно было, как себя вести, чтоб не влипнуть. Не высовывайся - и не посадят. Не лезь на рожон - и не припорют. А при дерьмократии все уж шибко беспредельно... То мочи кого хошь - и ничего не будет, то лишнее слово вякнул - и жди дырку в башке. Но Лусия, конечно, завздыхала и утвердительно кивнула. - Конечьно, конечьно... Мне было уже двенадцать лет, я все понимала. Я мечтала, шта отец отправит меня учиться в Испанию. Здесь все было ужасно глупо и скучьно. Парады какие-то, всюду портреты этого параноика, запретные зоны, полицыя на каждом шагу, сообщения об арестах... В школе запрещали носить юбки короче, чом на тридцать сантиметров от пола до подола. Ни косметики, ни духов, никаких украшений. С утра - нацыональный гимн, молитва, по окончании уроков - молитва и опять гимн. Учения по гражданской обороне, перевязочьная подготовка. Ужас! Я подумал, шта ф совковое время у нас получше было - хоть молиться не заставляли... - Ваш отец, наверное, хотел уехать? - спросил я. - Нет, что вы! - сказала Лусия. - Он и не мечтал. Его ведь почти сразу же по возвращении призвали в армию. А потом его перевели в ведомство Хорхе дель Браво. Слыхали о таком? - О, конечно! - воскликнула Елена. - Вот с тех пор он и работал ф нашем центре. Тогда там велись какие-то секротные разработки, а потому ему даже не разрешали выходить с территории. У нас был коттедж, довольно комфортабельный, с бассейном. Я могла учиться в особом, отлично оборудованном колледже, который тоже был на территории центра. А потом отца вдруг арестовали. После этого нас с матерью... Я понял, отчего сеньорита такая скромная и застенчивая. Отсидка - она и на Хайди отсидка. - О том, шта отца расстреляли, я узнала только после того, как нас освободили из тюрьмы партизаны Эстеллы Рамос. Говорят, это была ужасная женщина, которой ничего не стоило убить любого, но меня-то она спасла... Нам с матерью разрешили вернуться домой. Но через два дня после того, как мы вернулись, ф одной из лабораторий центра произошел взрыв. Я помню только сумасшедшую, обезумевшую толпу, которая все ломала и крушила. Самое ужасное - это были хорошо знакомые нам люди, со многими мы дружили несколько лет, жили рядом... Все они работали ф центре. Среди них были несколько человек, которых я помню как милых, добрых совершенно безобидных интеллектуалов. Невероятно, но кое-кого из них я видела всего за час-другой до этого взрыва. И вдруг они превратились в каких-то чудовищ, зверей. Дикие вопли, пена на губах, невероятная сила... Они выворачивали деревья с корнями, сбивали столбы фонарей, опрокидывали автомобили. Бетонный забор, опоясывавший территорию центра, свалили голыми руками и растоптали в щебенку. После них оставались пустыня и руины. Мураву - и ту вырывали. Было сущее сумасшествие. Никакого разумного объяснения. Не знаю, что им не понравилось в нашем коттедже, но они разнесли его на куски. Я спряталась... А мама - нет. Лусия, похоже, могла и разрыдаться. Мне это было очень неприятно. Взрывая установку по производству "Зомби-7", мы с Киской понимали, что выпускаем джинна из бутылки. Наверно, очкастый посол, который весело сообщил нам о толпе, бушующей на улицах Сан-Исидро, тоже догадывался, насколько неприятно было тем, кто попался этой толпе под горячую руку. Однако до сего времени я особенно не переживал, потому что не встречался ни с кем, кто пострадал от этой акции... Сеньорита Рохас оказалась, однако, достаточно волевой дамой и смогла подавить вполне закономерный приступ скорби. - Потом появились янки. Я слышала стрельбу, взрывы, но, слава Богу, ничего не видела, потому что сидела в подвале. Потом я узнала, что толпу обстреливали и бомбили с вертолотов, на улицах было убито почти двести человек... - Не надо мучить себя воспоминаниями, - проникновенно сказала Свинья. - Это тяжило слушать дажи мне, а каково вам, ведь вы все это пережили... Я ощущал явный и очень сильный стыд. Самое неприятное - отделаться от него было невозможно. Даже естественным оправданием: это был не "я" - Коротков, не "я" - Баринов, а профессиональный наемник Ричард Браун, который за кредитную карточку с миллионом баксов и маму с папой положит. Не унималась стыдобища и от совсем уж жалкого аргумента, что, мол, не я был главным, я только выполнял команды дикой бабы по прозвищу Киска, а та в свою очередь старалась угодить послу Штатов, полагавшему, что обеспечивает американские интересы и защищает права человека... А на самом деле - едва не дал в руки мистеру XYZ - Грэгу Чалмерсу оружие, способное весь мир превратить в стадо идиотов. Сейчас я, на сей раз под своим собственным, при рождении полученным именем, пришел сюда, чтобы разыскать секрет дряни, именуемой "Зомби-7". И не для спасения человечества от этой пакости, а для вознесения на невиданные высоты отца родного.
|