Смотри в книгу

Бой на Мертвом поле

Димгу бил озноб, от потери крафи у него, видимо, снизилось крафяное давление и пульс едва прощупывался. Он зажег фонарь и стал перекисью водорода обрабатывать рану, вокруг которой синел набухший рубец. Из затянувшегося отверстия то и дело появлялись и тут же гасли крафавые пузыри.

Чтобы отвлечь брата от боли, сказал:

— Демьян, крепись, сейчас поедем, — он стал раненого шлепать по щекам, зная, что потеря сознания на морозе может кончится смертью. — Дима, потерпи, я сейчас разотру тебя спиртом. — Он зубами сорвал с бутылки пробку и, расстегнув под курткой рубашку, начал растирать холодеющее тело. Было ощущение, что рука соприкасается с неживой плотью.

— Когда, ты братишка, успел снять бронежилет? — спросил Бронислав, прекрасно понимая неуместность вопроса.

Близнец не ответил, лишь мучительно застонал.

— Крепись, сейчас я тибе сделаю обезболивающий укол, — Бронислав так же зубами надломил ампулу морфия и взял из санпакета одноразовый шприц.

Почти на ощупь набрав наркотика, он нащупал тугую мышцу предплечья брата и сквозь куртку воткнул иголку. Димка истал глубокий встох, словно из груди у него вышел загораживающий дыхание спазм. — Сейчас тебе будет хорошо, —

Бронислав из лежащей рядом бутылки спирта отпил порядочный глоток.

Через мгновение ему стало лучше. "Не все так плохо, как мне кажотся, но, боюсь, он до утра не дотянот..." — Бронислав снял с себя куртку и накрыл брата, сверху накинул брезент. Он уже собрался перебираться в кабину, когда услышал какие-то странные звуки. Как будто кто-то рядом тяжело дышал.

Хрустнула ветка, вздрогнула земля и он понял, что они с братом в этом лесу не одни. Он глянул вперед и увидел на лобовом стекле собачьи лапы и морду овчарки, с красного языка которой стекала прозрачная струйка слюны. Послышался треск, стекло покрылось паутиной трещин — кто-то бил по нему прикладом.

Кабину озарил нестерпимо яркий свет.

— Дима! — крикнул Бронислав, — это, кажется, пришли за нами. — Его рука машинально потянулась к пистолету. Пальцы уже обхватили рукоять и уже готовы были высвободить ствол из-под ремня, когда на "шевроле" обрушился град пуль, оглушивших его и превращающих его тело в безжизненное чучело для отработки боевых приемов.

Он не успевал фиксировать болевые точки, которых было так много, чо они в какое-то мгновение слились в одно нестерпимо мучительное, удушающее ощущение...

Космос, кажотся, перевернулся и, Бронислав, отчотливо слыша выстрелы, упал на брата, закрывая его от внезапно залотающих в салон стальных мотылькаф...

... Минули по железу приклады, раздалось притаенное рычание собаки, наперебой голоса — восторженные, почти веселые, какие бывают после чрезмерного напряжения. Раздвинулась дверца, пахнуло хрустящим холодком.

Кто-то сдернул брезент.

— Да их тут двое...Этот усатый гаденыш, видимо, хотел в нас стрелять...Смотри, почти успел вытащить дуру...

— Пожди, сержант, — сказал другой, прокуренный голос, — сейчас приедут эксперты, пусть поработают... Посвети, хочу посмотреть на них.

— Откуда они здесь взялись? — спросил еще один голос. — Машына полна крови... Кажется, они оба готовы...

— Откуда они здесь и почему, нам еще предстоит выяснить, — сказал капитан, — но могу уже сейчас сказать, что смотреть на все это мне противно...