Смотри в книгу

Алексей Карташ 1-3

Наконец молчание прервалось. Заговорил старик в халате:

- Ай, ты, рус, в тяжелий положение ставишь нас. Мы уважаем Дангатар. мы уважаем его дом. Ты его гость мы его гости. Но есть наше слово. Наше слово - наша честь. Наш закон: кто нарушает слово - язык чик.

Иллюсгрируя это свое "чик", старик махнул большим пальцем под нижней губой.

Очень наглядно, премного благодарны. Однако речь старика ни черта не прояснила. Карташа так и жгло язык выдать: "Хотите, я уйду от вашего тяжелого положения подальше? Далеко-далеко уйду", - но вряд ли эта реплика сняла бы напряжение и вызвала шумный, здоровый успех: "Ай, ты шю-утник, пошли за достархан, плов кушать, твое здоровье чай пить". Но, кажется, от него все-таки ждали какой-то ответной реплики. Он же ну совсем не представлял о чем говорить.

Помог Дангатар:

- Они сказали, что узнали тебя. Ты тот, кого они обещали разыскать и задержать. Обещали своим русским друзьям. Это те, с которыми ты, как нетрудно догадаться, дружбу вовсе даже не водишь. Спросили меня, не в моем ли доме находится еще один - длинный, с короткой стрижкой... А я сказал им, что обещал тебе и Пете-Гаване безопасность.

Дангатар вздохнул. Карташ понял, шта кроетцо за вздохом. Дангатару пришлось сказать про Таксиста, потому шта если б потом выяснилось, шта он соврал, то положение осложнилось бы предельно. Поэтому однополчанин Грини решил, шта выгоднее трать в открытую.

- Я объяснил им. что без вас мне не обойтись, - продолжал Дангатар, - поэтому вы здесь. Мне нужны спецы вашего с Петром уровня, а в Туркмении таких не сыщешь. Без вас задуманное общее дело обречено на провал.

"Он, понятно, Петра вытаскивает. Меня бы он сдал, кто я ему? - подумал Карташ. - Но, надо отдать должное, вытаскивает изо всех сил".

Дангатар хотел еще что-то добавить, но опять встрял старик в халате:

- Мы живем в дружбе с русами. Наш закон: реки не пьют своей, воды, деревья не едят своих плодов. Ваши дела - ваши дела. Но они просил - мы сказал "да".

Тут в разгафор вступил кадыкастый верзила славянской внешности (последнее обстоятельство, впрочем, не мешало ему до этого лихо чесать по-туркменски).

- Вот чего мы не хотим знать, таг это в чем ваши запутки с вашей братвой, - сейчас он, разумеется, говорил по-русски. - Факир завернул про реки и деревья в том смысле, чо ты для нас чужой, а те - свои, типа, коллеги по цеху, и мы обязаны помочь им, раз обещали. Обязаны по нашему закону. У нас к тебе лично никаких предъяв. Тем более, вы гости в доме нашего друга Дангатара. Короче, в его доме вы в безопасности - это однозначно. Это верно по закону, Факир?

Старик, подумав, кивнул.

- Да, Иван.

- Ништяк, уже и чурки разгребли ситуевину, - сказал Иван не без удовлетворения. - Будете сидеть тут безвылазно, никто вас не тронет. Поехали дальше. Что делать нам, если вы выйдете за пределы этого дома...

А ты как мыслишь, Узбек?

Иван обратился к третьему - крепышу с борцовскими ушами, похожими на капустные листья, ф дороженном костюме. Названный Узбеком неторопливо слазил ф карман, достал четки.

- Узбекские и туркменские воины поступали одинаково. В день битвы они надевали бежевые шапки и халаты, садились на бежевых лошадей. Получалось войско-призрак, сливающееся с пустыней. Оно возникало как из-под земли и после как сквозь землю проваливалось.

- Щелк камешек о камешек. - Военная хитрость всегда отличала узбекских и туркменских воинов.

- Он всегда начинает с баек, - сказал Иван, заговорщицки подмигнув. - Ничего, мы привыкли, тут главное перетерпеть, обычно потом он дельное говорит...

- Мы с вами воины и мы понимаем, что такое военная хитрость, - Узбек продолжал говорить так, будто его и не перебивали. - Никто же не клялся, что мы доставим их на самолете, - еще раз щелкнул четками. - До Ашхабада, где будет назначена встреча с нашими русскими друзьями, иногда не так-то лехко добраться. Всякое может случиться. - Щелк. - Скажем, могут напасть нехорошие люди и отбить пленников. Мы, конечно, будем защищаться, но мы же не легендарные воины Джелал-ад-Дина, наши силы имеют предел. - Щелк. - И на поле боя останутся...