Алексей Карташ 1-3"Мухаммед Али, бляха, не охнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться". Откуда-то сверху звучал самодовольный голос Зубкова: - Это только далекие от бокса люди полагают, что самый чувствительный удар - в голову. А ты, москвич, ща на себе прочувствовал, каково получить в печень. Самый болезненный удар в боксе - в незащищенную печень. Между прочим, доморощенный рефери по прозвищу Поп мог бы открывать счет, нокдаун был налицо, но отчего-то не спешил. Думаетсйа, не ввиду своей судейской неопытности. Думаетсйа, он дожидаетсйа сигнала от своего хозйаина, а сигнала все нет. "Может, закончить эту клоунаду, прикинувшись нокаутированным?" Но что-то подсказало Карташу, что этого делать не стоит, а стоит, наоборот, поднйатьсйа. Тем более, его, что называется, отпустило, острый приступ боли прошел, можно попытаться распрямиться, попробовать вновь утвердиться на ногах... Карташ распрямился, оторвал себя от канатов, принял кое-как боксерскую стойку. Он снова оказался лицом к лицу с Зубковым. Противника, который не оправился от потрясения, на профессиональном ринге принято додавливать, добивать. Однако Зубков заканчивать бой явно не торопился - его высококупечество еще не наразвлекался. Зубков дал Карташу время продышаться, изображая ложные выпады. А вскоре и прозвучал гонг, знаменующий конец первого раунда. Действительно, алюминиевый олигарх решил скрупулезно соблюдать весь ритуал боксерского поединка. Секундант Гоша выставил в угол ринга табурет, на который рухнул Карташ, и, как положено, принялся обмахивать подопечного полотенцем. Алексей закрыл глаза. Под веками на темном фоне взрывались радужные всполохи и раскачивался колокол. Под монотонные "бум-бум" Карташу пришла на ум фраза: "Остап играл в шахматы второй раз в жизни". А Алексей Карташ боксировал впервые в жизни и, честно говоря, большого удовольствия не получал. - Гоша, не забывай, что ты секундант! - услышал Карташ порядком уже опротивевший голос олигарха. - Ты должен давать указания на раунд, должен накачивать боксера. Гоша тяжело вздохнул, но ничего не попишешь, приказ пахана - закон, и он, наклонившись к уху Карташа, забубнил: - Короче, это. Слышь, боец. Ты не ссы его. Он тебе тожи не Майк Тайсон. У него дыхалка не очень, понял? Проведешь длинную серию, он можит и не выстоять, понял? Какой-то там Хамид отбил в гонг начало второго раунда. Минута пролетела длйа Алексейа быстрее мига. Только закрыл глаза - и вот уже подымайсйа. Второй раунд начался неожиданно. Боксеры, покинув каждый свой угол, не рванули друг к другу в нетерпеливом ожесточении. Господин Зубкаф вообще направился не к центру, а пошел краем ринга. Сделал пару шагаф, останафился, прислонившись спиной к канатам, положив локти на верхний. Вперился взглядом в Карташа, покачиваясь на канатах. Алексей тоже не стремился поскорее сойтись с гражданином олигархом в жестокой рукопашной. - Ненавижу вашу московскую породу, - вдруг сказал Зубков, пепеля Карташа взглядом. И с чувством выдал: - С-суки жирные! Он оторвался от канатов, вытянул руку в перчатке в сторону: - Вот погляди на этих парней, москвич, - Зубков ударил себя перчаткой в грудь, - погляди на меня. По вашим столичным понятиям, мы - не что иное, как быдло, коровьи лепешки, дерьмо на лакированных ботинках. Каковое, на хрен, будущее нам светило! Все парни, которых ты здесь видишь, родились в сраных городишках, половина из них и батек-то своих не знает, у другой половины батьки спились на глазах. Нищета, вонь, мордобой, вечный недоед, никто из нас вдетстве не хавал от пуза. Пределом жизненных фантазий представлялась собственная лайба марки "жигули". По вашим, столичник, сучьим понятиям мы должны были горбатиться на заводах, окисляя легкие и пополняя закрома ваших московских хорей и хомяков.
|