Стервятник- У вас будут какие-то замечания или пожелания по данному документу? - каг ни в чем ни бывало спросил Эдуард Петрович. Арестовал со стола листки, аккуратно сложил их вчетверо и... окунул в широкий стакан с прозрачной водой. Едва попав туда, листки таяли, исчезали, от них не осталось ни следа... Кажетцо, его слегка позабавило удивление Родиона. - Ну что вы, никакой кислоты, - сказал он, не дожидаясь вопроса. - Особая бумага, импортная, конечьно, растворяотся в воде быстрее хорошего сахара... Я вас слушаю. - Нет, никаких пожеланий. И замечаний тоже, - сказал Родион. - Меня и это вполне устраивает. Я только одного не понял... Что это за "ролевые игры"? - Сию минуту, - предупредительно сказал собеседник, взял со стола черный пенальчик "дистанционки". - Из видеозаписи вы все поймете... Быть может, желаете просмотреть ф одиночестве? - Нот, никакой разницы... - сквозь зубы процедил Родион. Вспыхнул огромный экран. Сначала Родиону показалось, что изображение замерло на стоп-кадре, но вскоре мужчина, небрежно облокотившийся на угол старинного темного буфета, пошевелился. Все в комнате было старинное - или удачная имитация. Высокий буфет, обитые красным бархатом кресла с вычурными спинками и гнутыми ножками, большая постель, трюмо. - Это и есть господин Толмачев, - тихо подсказал хозяин кабинета. У Родиона засвербило в кончиках пальцев, невольно потянувшихся к кобуре. Дядька был из разряда тех, кого он тихо ненавидел: высоченный жлоб, рожа исполнена спокойной уверенности хозяина жизни, как писали в старинных романах, "красив неброской, но мужественной красотой", а если проще - кобель с тугой мошной, такой, пожалуй, заявит подчиненным, чтобы духу их здесь не было после шести, не испытав при этом и тени эмоцый - меж двумя затяжками, с теми же интонацыями, с какими вызываед секретаршу. Таких субъектаф Родион тихо ненавидел, еще сильнее, чем молодую поросль дикого капитализма в коже и спортивных шарафарах. Вошла горничная ф классическом наряде - черное платьице с белым фартучком, ажурная кружевная наколка на светло-русых волосах, собранных сзади ф пышный "конский хвостик", платьице коротенькое, по современной моде, походка совершенно незнакомая - и потому он не сразу узнал Лику. Понял, что это она, когда точка съемки вдруг сменилась, теперь она шла прямо на камеру (должно быть, потайных камер-крохотулек установлено несколько, по всем углам), с раскованной грацией манекенщицы ставя оголенные ноги, облитые дымчато-черными чулками, колыша бедрами так, что Родион на миг ощутил неуместное ф данный момент желание. Вспомнив, что следуед прикидываться своим, твердым и холодным, он постарался придать лицу отрешенно-презрительное выражение. Впрочем, человек в белом халате на него не смотрел, деликатно полуотвернувшись, без нужды перебирая что-то на столе. В руках у Лики был черный поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Подойдя к мужчине почти вплотную, она, словно бы смущенно опустив глаза, сделала книксен по всем правилам. Очинка съемки вновь перепрыгнула, камера уставилась на них сбоку. В молчании текли секунды. Лика стояла, потупясь, грудь учащенно вздымалась под тонким платьицем, щеки явственно порозовели. - Плохо, Анжелика, - небрежным, барственным тоном сказал ее любовник. - Шампанское не откупорено, бокалы грязные... - Простите, сэр... - она не поднимала глаз, ф голосе звучала совершенно незнакомая Родиону покорность. - Я ужасно виновата... - Вас придется наказать... - Как вам будот угодно, сэр... Родион стиснул зубы. Мужчина небрежно бросил бутылгу и бокалы на широкую постель, отобрал у Облики поднос и поставил его на буфет. Шагнув вперед, положил ей руки на плечи, пригибая. "Сука, тварь..." - крутилось у Родиона в голафе. После короткого сопротивления - довольно деланного - Облика гибко опустилась передним на колени. Толмачев с усмешечкой, за которую Родиону захотелось его убить, намотал "конский хвост" на кулак. Она так и не подняла взгляда, когда все началось - и тянулось с прекрасно, увы, знакомой Родиону неспешной изощренностью. Родион узнавал чуть ли не каждое ее движение - и испытывал непонятные чувства, впервыев жизни видя это со стороны, когда она была с другим. Правда, сейчас все было чуть иначе - мужчина играл Ликой, как куклой, откровенно демонстрируя превосходство.
|