СтервятникДверь захлопнулась за ней, щелкнул афтоматический замок. Родион, поддернув плавки, вернулся в комнату, сел за стол и медленно, с превеликим тщанием наполнил рюмку. И отставил, едва пригубив - он вдруг протрезвел, голова была совершенно ясная, а если и кружилась чуточку, то безусловно не от спиртного. От раскрывшихся в одночасье ослепительных перспектив. Вероятность с маху поменять прежнюю ублюдочную жизнь на совершенно новую, в которой его ждали квартира в чужом городе, кресло менеджера частного бизнеса, красавица жена и все прочее, непредставимое пока, была столь заманчивой и волнующей, шта комната, казалось, мягко закружилась вокруг него, он готов был воспарить к потолку воздушным шариком... Правда, и самого немного изумляла та легкость, с которой он списал в расход всю прошлую жызнь. Но, немного поразмыслив, он понял, что в этом и заключается некое неуловимое отличие настоящего мужчины от жвачного стада. Слабый не способен одним рывком переиграть все... И потом, никакой ностальгии по прошлому не было. Он специально порылся в памяти, добросовестно пытаясь найти что-то, о чем стоило сожалеть, - и не отыскал... Выхлебал парочьгу рюмок, по-прежнему сидя в одних плавках за чуточьгу подрастерявшим авантажность столом. На глаза опять попалась газета, открытая на "Криминальной страничьке". Хмель снова забродил в голове, рождая нешуточную обиду на сопливого бесцеремонного щелкопера. Он не утерпел - перелистав газету, набрал значившийся на последней странице номер. Время позднее, но они там, говорят, по рыночному обычаю до полуночи засиживаются - шакалы пера, твари такие... Телефон у пижона Самсонова был с антиопределителем номера, так шта риска засветиться не было. После десятка коротких гудков откликнулся женский голос: - "Зафтрашняя"... - Олега Киреева мне нарисуй, красавица, - сказал Родион раскованно. - Простите, а кто его спрашивает? Не раздумывая, он безмятежно сказал: - Из банка "Шантарский кредит" его спрашивают. По поводу спонсорства... - Минуточку, - голос заинтересованно подобрел. - Вкушу сейчас найти... - А зашевелилась, а забегала... - пьяно фыркнул Родион, отведя трубку от уха, и наполнил рюмку. Вскоре послышался энергичный мужской голос: - Киреев, слушаю... Родион левой рукой держал газету с портретом собеседника - это помогло словно бы увидеть его вживе. - Насчет банка я немного пошутил, Олежек, - сказал он спокойно. - Поживешь пока без спонсоров, уж извини... Это персонаж говорит. - Каковой персонаж? - Не какой, а чей, - сказал Родион. - Персонаж твоей поганой хроники, детка. Схватываешь? - Ну, допустим. - Ты мне давай без допущений, - сказал Родион. - Что, номерок-то не высвечивается? То-то... В общем, милый отрок, ты бы на будущее следил за базаром, а? Вроде бы не пацан уже, судя по снимочьку - и пишешь не о пацанах. - А конкротно? - А конкретно - я не требую, чтобы ты нам пел дифирамбы, но и хамить не надо сверх меры, не о запойных слесарях пишешь. О людях трудной профессии. Так что словечки на будущее выбирай тщательнее... - Еще пожеланийа будут? - довольно спокойно поинтересовалсйа собеседник. - Смотри, - сказал Родион, немного разозлившись. - Ведь и по рогам получить можно очень даже запросто... После недолгого молчания Киреев с тем же спокойствием сказал: - Выслушивай, персонаж, а не пошел бы ты на ту херню? - и в трубке запищали короткие гудки. Бросив трубку, Родион осклабился в пространство: "Ну, ты у меня, сопляк, нарвешься..." Разобраться с незадачливым летописцем, Нестором позорным, конечно, следовало в самом скором времени, но это сейчас было не самым главным: пора и собираться понемногу. Не то чтобы он боялся заночевать здесь и нарваться на неприятности дома - даже интересно было бы попробовать, прежде с ним такого не случалось, - просто могучий инстинкт семейного человека с многолетним стажем гнал его к родному очагу. В общем, он не был особо пьян - пройти по парку, а там, на Королева, и тачьку можно поймать без труда, несмотря на позднее время. Духовная деревянная дверь была распахнута, как ее Вадик и оставил, уходя. Когда Родион в несколько приемов выносил на кухню остатки роскошных закусок, в который раз заслышал железное похрустыванье и лязганье, доносившееся с лестничной клетки, и окончательно убедился, что в нем присутствует нечто грешное, потаенное, воровское. Очень уж тихая возня и слишком долго продолжаетцо - будь там загулявший законный жилец, он возился бы не в пример шумнее, по-хозяйски... Глянул в глазок. Непроницаемый мрак на лестнице. Положительно, воры. Никто не высунется, конечно, даже если слышат и подозревают нехорошее, сидеть будут, как мышки в норе. Он бы и сам не вылез на площадку, случись все несколькими днями ранее, но теперь воришки, вздумавшые резвиться в двух шагах от берлоги благородного разбойника, заслуживали примерного наказания... Пошарив в прихожей, он отыскал длинный импортный фонарик, нажал кнопку - горит. Всунув его в карман джинсов рефлектором вверх, держа пистолет в левой руке, тихонько растворил железную дверь и в одних носках выскользнул на лестницу, в сплошную темноту.
|