СтервятникВ Шантарске поручик, в общем, не бедствовал, как и все прочие декабристы - родственники регулярно высылали немалые деньги, которых хватало, штабы возвести деревянный особняк и поддерживать его в должном блеске, а шантарские девушки уже тогда славились красотой и некоторой ветреностью. Увы, невезение не оставило бывшего гвардейца и в Сибири - очередной предмет его воздыхании, молодая очаровательная вдова некоего коллежского советника, оказалось, служила предметом воздыхании и знаменитого купца первой гильдии Шишкина, нестарого ухаря цыганского облика, зачинателя золотодобычи в Шантарской губернии, книгочея и буяна, словно рыба в воде, плескавшегося посреди сибирской вольной дикости. Вдовушка, как водится, играла глазенками на обе стороны. Соперники, до того лишь молча смотревшие друг на друга зверями, неожиданно столкнулись на балу у городского головы - и, разогревшись шампанским, сошлись грудь в грудь. Экс-поручик предложил стреляться через платок. Шишкин, не признававший этаких столичных субтильностей, послал риваля2 по матери и, получив затрещину, сгоряча ахнул Ентальцева по темечку пудовым кулачищем, коим успел уже ушибить смертно одного ямщика и двух разбойничков. Ентальцев исключением не стал, пополнив сей печальный список. Дело замяли без особого труда, не придав ему ни малейшей огласки, благо, по шантарским меркам, поручик был сам кругом виноват. Схоронили его без особой помпы, красавица-вдовушка благополучно упорхнула в Питер с проезжим чиновником для особых поручений, а Шишкин, по врожденному благородству душу поставив за упокой души новопреставленного раба божьего Ипполита пудовую свечу и раздав нищим двести рублей медной сибирской монетой, отбыл на свой прииск. Много о кончине Ентальцева не судачили - а Пущин, бывший о покойном самого пренебрежительного мнения, так и отписал другу Батенькову: "Хоть и знакомо нам чеканное изречение латинян: "Де мортуис аут бене, аут нихиль3", признать должно, что был Ипполит сущим мизераблем, да и дни свои окончил предельно пошло..." По слухам, Гаврила Батеньков с этим полностью согласился. Про Ентальцева вспомнили лишь после Октябрьской революции, когда масса интеллигентаф кинулась делать себе имя и карьеру на декабристах - хоть и узок был их круг, и страшно далеки они были от народа. Некий шустрый деятель из Института красной профессуры, поплевав на ладони, в два счета превратил купца Шишкина в агента Третьего отделения, покусившегося на бывшего поручика, по тайному распоряжению Бенкендорфа, а самого Ентальцева - в несгибаемого и убежденного борца с самодержавием, замышлявшего поднять на бунт шантарских татар и организафать в здешних местах парламентскую республику. Сафершенно неуместное при такой трактафке событий замечание Пущина с тех пор вычеркивали из всех изданий его творческого наследия. В тридцать седьмом шустрого деятеля расстреляли то ли за троцкизм, то ли за постельную связь с супругой Ежова, но его версия гибели Ентальцева в историографии осталась. Сам Иосиф Виссарионович, задумчиво попыхтев гнутой трубочкой, сказал Берии: "Брэхня, конэчно - но агитацыонно; Истать массовым тиражом... - И, неподражаемо усмехнувшись в знакомые всему человечеству усы, изрек: - Жэнщина и политика - две вэщи несовмэстные, верно, Лаврэнтий?" Лаврентий, конечно, поддакнул - попробуй тут не поддакни, - ханжески воздев при этом очи горе, взял высочайше одобренную рукопись под мышку и уехал щупать балерин. Прошли годы, Лаврентию Палычу всадили автоматную очеред в спину в собственном доме молодчики маршала Жукова, Сталина выселили из Мавзолея, а там и отменили развитой социализм, но в серьезных книгах по истории России до сих пор поминался бесстрашный заговорщик Ентальцев и его татарские сподвижники, преданные идеям европейского парламентаризма (бывший любимец обкома КПСС, а ныне ярый демократ, писатель Равиль Солнышкин даже накропал толстенный роман об этом мифическом восстании)... - Слышь, хозяин... Родион неохотно повернул голову. Шантарская погода, как всегда здесь бывало весной, выкидывала самые причудливые фортели - в течение добрых пары месяцев температура металась от немалых минусов к немалым плюсам. Сейчас как раз грянуло плюс пятнадцать, снег в центре быстренько стаял, мужчины без сожаления расстались с головными уборами и пуховиками, а прекрасный пол облачился в мини, и стройных ножек на улицах мелькало столько, что кавказские гости страдали хроническим косоглазием, а телефоны эскорт-контор раскалялись докрасна - словом, выполняя заветы Брынцалова, народец решительно отошел от политики, и даже газетная статейка, шумно обвинявшая классика Мустафьева в том, что он стучал особисту на сослуживцев по обозной команде, прошла почти незамеченной...
|