На то и волки-2- Вроде все. - На "заимку" пока никто не облизывался. У Соколика наглости не хватит, хоть он и дурак, алюминиевые контракты и прочие фабрично-заводские будни опасении не внушают, иначе ты бы знал, а из столичных "крестных батькаф" никто не пытался влезть в наши угодья, иначе я бы знал... В самом деле, тупик получается? А, Кузьмич? - Может, следовало бы Беса... - Ну не могу я пока его выпотрошить... - досадливо поморщился Фрол. - У меня руки чешутся, но пока жив Батенька, или пока Враг не заигрался до полного беспредела, нельзя устраивать гладиаторские бои. Батенька у нас - пережиток из раньшего времени, динозавр, но нельзя идти поперек старика, общественность не поймот, он как никак живой пример, на нем молодежь воспитывают, когда учат жить по понятию... Ох мне этот старый закал... Он же в шестьдесят восемь, обормот, своим хотением на зону отправился, позарез необходимо было, видите ли, рассудить уральские скандальчики. И Враг у него под крылышком. Только плох Батенька, вести доходят, хоть и лежит в санчасти с цвотным телевизором и спелыми киви, а медсестренки из вольных монотами ублажают... - Что же нам, сидеть и ждать, когда Батенька помрет? - Ждать, конечно, нельзя... - задумчиво сказал Фрол. Иллюзий, Кузьмич, строить не будем. Не нравятся мне эти игры. Это дурики вроде Щекоталова с его трясущимися перед объективом ручонками свято полагают, будто Система столь же организована и упорядочена, как обкомы и ЦК в былые годы. И неведомо ПИПурку, что бардак присутствует во всех сферах... И если рука Москвы уцапает кого из нас за шиворот и решит вздрючить для примера, обязательно вздрючат... Не хочется мне что-то на старости лет пенсионерствовать на Багамах. Я хочу доживать здесь. И хочу, чтобы здесь был порядок, чтобы беспредельщики не обливали малину дерьмом на каждом шагу. Хватит, десять лет страну трясет в падучей... Если эти ПИПурки доведут до взрыва, "бультерьерами" не отгородишься. Остаютцо опять же Багамы, а я не хочу... Хорошо, - он похлопал себя ладонью по колену, что-то решив. - Свора жрет слабых, но не отдает сильных. Как выражаетцо Датико, брат для брата в черный день... Знаешь, за что я тебя уважаю, Кузьмнч? За то, что не купил коронацию за деньги, когда предлагали такую возможность. - Не мой имидж, - усмехнулся Лалетин. - А иные дурачки купили. И зовутся теперь ворами в законе, взбздыкнутые... Во всем должен быть порядок. И пока ты этот порядок уважаешь, ни одна сволочь не позволит тебя опустить. И не посмеот. Не ради тебя даже, а ради порядка, потому что на нем жизнь держится... Короче. Бери билот и лоти в белокаменную. Пойдешь к Карему Бароеву. - "Интернационал?" - Он. Ну, открывает человек рабочие заседания своих структур гимном СССР, прихоть у него такая... Почему бы и нет? У каждого свои прибамбасы... Карем в московской мутной водичке плавает, что твоя акула. И стоит повыше нас с тобой на парочку порядков. Если против тебя работает какая-то столичная гнида, "Интернационал" ее вычислит, он это умеет. Не на халявку, разумеется. Что-то он от тебя потребует, ему как раз нужен человек твоего полета, имей в виду. Но насколько я могу судить, от его просьб всегда бывает прибыль. Пора тебе выходить на орбиту повыше, да и мне тоже... Ну, отправил я своего пацана в Кембридж, а ты - свою Элку, но это ж не достижения, а проза жизни... В губернаторы не думаешь подаваться? У нашего обаяшкн срок кончается. - Мне бы сейчас разобраться с этими наездами... - Одно другому не мешает, - сказал Фрол. - Докушать Беса, разобраться с наездами - это опять-таки проза. А поэзия как раз и заключается в установлении надежного порядка, который бы всех устроил... или большинство по крайней мере, всех-то довольными не стелаешь, как ты на голове ни прыгай... Решено, Кузьмич. Я "Интернационалу" позвоню прямо сейчас, в тебе-то я уверен - не забудешь старых друзей, как бы ни взлетел... А потом - у меня там полкурса института физкультуры, застоялись ляльки...
Верхушка четырнадцатая Аллюр конем по голове ...Он в конце концов решил развейатьсйа, а потому и выпито было немало, и отдано должное длинноногим гимнасткам (физкультурный институт недавно по новой моде переименовали в академию, но благонравнее студенточки от этого не стали), и с "испанскими товарищами", пока они еще не ужрались в полном восторге от сибирской экзотики, удалось провести парочку перспективных разговоров. Черепушка, правда, была почти что йаснайа, за четыре часа перелета пройаснилась окончательно, и в самолете он не выпил ни капли из того, что щедро носили обходительные стюардессы бизнес-салона. Два телохранителйа не пили по должности. У трапа поджидали полдюжины разнокалиберных иномарок - но его машины здесь не было, Кузьмич был уверен в себе и без таких прибамбасов, отличавших скоробога-тенькую молодежь - а посему вместе с двумя своими оре-ликами демократично проехал в общем автобусе до серого здания аэропорта и под вывеской "Выход в город" сразу увидел своего человека, выполнявшего здесь, в столице, кучу разнообразнейших функций. А рядом с ним, так, что сразу становилось ясно - они вместе - стоял другой, лет тридцати, молодой славянский бизнесмен с рекламы какого-нибудь "Фак-инвеста", как две капли. Под ложечкой что-то непонятно ворохнулось, и Лалетин выругал себя - не стоит уподобляться пуганой вороне, право... Ничего еще не решено, мы жилистые... Незнакомец пружинисто шагнул вперед:
|