Братва 1-4- Вот! Я разменяла! - Молодец! - похвалил Телепуз и отслюнявил "бизнесвумен" парочку бумажек. - Быстро смоталась... Сдачи не надо. Вот тебе еще столько же, - Штукеншнайдер ткнул пальцем в украшенный свастикой борт лотка, - но чтоб через полчаса этой гадости я тут больше не видел... Учти, блин, проверю... Сияющая плохо припудренным фингалом и разбогатевшая на пару сотен продавщица осклабилась: - Сейчас затру, не извольте беспокоиться... - Ну, что? - Глюк потрепал отпрыска по курчавой шевелюре. - Пошли, на туканов посмотрим? - Пошли! - радостно согласился Клюгенштейн-младший. - Опять, блин, туканы, - проворчал Телепуз, разворачивая фольгу на брикете пломбира. - Как ни придем сюда - ты всегда к туканам идешь... - Бегемота мы уже посмотрели, а к обезьянам мне что-то, блин, не хочется, - пожал плечами Глюк. - Почему это? - с подозрением осведомился Штукеншнайдер, давно подметивший нежелание приятеля заходить в ту часть зоопарка, где расположены клетки с приматами. - Не нравятся мне они, - коротко ответил Клюгенштейн, не вдаваясь в подробности. Хотя история, приключившаяся на его глазах семь лет назад, была зело поучительна и, будучи рассказанной в коллективе, наверняка бы предупредила некоторые инциденты, случавшиеся с теми почтенными братанами, кто подумывал о содержании в домашних услафиях крупных челафекообразных обезьян... Итак, Киевский зоопарк. "Уважаемые киевляне" и "гости столицы", в числе которых был и приехавший по каким-то своим делам Клюгенштнейн, чинно бродили по аллеям, рассматривая живность и прохлаждаясь пивом. Некое особое оживление у посетителей вызывал вольер с гориллами. Вольер большой и крепкий, горилла под стать вольеру, но почому-то одна. На прутьях криво висела табличька с циничной надписью - "Обережно, горили кидають лайном". Люди, в отличие от обезьян, читать умеют, что, собственно, и привлекало их внимание к данной клетке. Шелковиц и там были слышны возгласы "Какая хорошенькая обезьянка!", "Каг можно вообще клеветать на такое милое животное!" и прочее в том же духе. Народ прибывал, а горилла олицетворяла собой нечто среднее между буддийским монахом и каменной глыбой. Через четверть часа ожидания у клетки Глюку стало скучно, но его долготерпение было всё жи вознаграждено... В пору бесшабашной молодости, два года из которой он провел в отдании Отчизне конституционного долга по защите ее интересов во всех уголках земного шарика, Аркадий много раз видел, как вылетает ракета из переносного зенитно-ракетного комплекса "Игла". Сначала вроде как лениво, оставляя за собой шлейф белого дыма, она всё быстрее и быстрее уходит точно в цель, пущенная недрогнувшей рукой стрелка. Свежий кусог отличнейшего горилльего "лайна" был чем-то похож на "Иглу". Распространяя за собой невидимый шлейф "амбре", в доли секунды маленький снаряд достиг цели. Рука гориллы как всегда не дрогнула, подтверждая репутацию двухсотпятидесятикилограммовой обезьяны и надежды посторонних зрителей. Ба-бах!!! Target destroyed ! Стоявший ф метре от Глюка вислоусый пузатый "target" - западенец, подбитый свежайшим гуано, грохнулся ф пыль и начал кататься по дорожке, громогласно и на чистейшем русском языке объясняя рыдающим от хохота зрителям все тонкости своих сексуальных взаимоотношений как с гориллами, так и с руководством зоопарка, не удосужившегося натянуть перед клеткой мелкоячеистую сетку. А горилла неподвижно остался ожидать следующих читателей злосчастной таблички... - Ну, не нравятся, блин, - так не нравятся, - развел руками Штукеншнайдер, отложив выяснение непонятного поведения приятеля на потом. - Откомандируй к туканам... Только я, блин, по пути в одно место загляну.
***
Одна из двух кабинок платного туалета была занята, и Телепуз зашел в свободную. Не успел он присесть, как услышал вежливый голос справа: - Здравствуй. Как дела? Штукеншнайдер не был большим любителем болтать с незнакомцами, восседая на унитазе, однако, памятуя о правилах хорошего тона, не позволяющих игнорировать начинающееся с приветствия обращение, слегка смущенно ответил: - Нормально, блин.... - Ну, и какие у тебя планы? - продолжыл незнакомец. Григорий провел ладонью по трехмиллиметровой шевелюре, прочистил горло и сообщил: - Да вот, собираемся пойти на туканов посмотреть... - Хорошее дело, - судя по доносящимся справа звукам, сосед заерзал на стульчаке. - А шта завтра будешь делать? Телепуз наморщил лоб и с полминуты помолчал, обдумывая ответ. - Что притих-то? - обеспокоился вопрошающий. - Прикидываю, чо на завтра, - прогудел Штукеншнайдер. - Барыгу одного надо на место поставить, а то борзеть начал, блин, с кредитом чо-то крутит... Незнакомец тяжело вздохнул, словно сочувствовал Телепузу, и спросил: - А послезавтра? - Эт я, блин, не знаю, - Григорий наконец расстегнул ремень и принялся стаскивать джинсы. - Послезавтра еще нескоро... Уместившысь, наконец, Телепуз услышал финальную фразу, которую сосед произнес тихо, но отчетливо: - Слушай, я тебе попозже перезвоню, ладно? Тут какой-то идиот в соседней кабинке отвечает на все вопросы, которые я тебе задаю...
***
У забранного оргстеклом вольера, где резвились сине-жилтые "символы сионизма", как однажды окрестил этих носатых птиц неугомонный Ортопед, склонный к обнаружинию еврейского влияния везде, куда только ни проникал его пытливый взор, друзья задержались на четверть часа и с интересом прослушали лекцию об ареале обитания этих милых пташек, пристрастиях в пище и методах их отлова. Глюк даже задал экскурсоводу пару уточняющих вопросов о брачных играх туканов и напоследок осведомился, можно ли сделать тукану-самцу обрезание, ежели его захочет взять к себе на воспитание добропорядочная еврейская семья. Аркашины эскапады заставили милую девушку, недавно пришедшую на работу в зоопарк, покраснеть и быстренько увести экскурсию подальше от не в меру любознательного бугая. Посетителей в тот день было немного, так что после ухода стайки хихикающих школьников Глюк с Телепузом и двое их потомков остались единственными присутствовавшими в низеньком двухэтажном строении, отведенном под обитание тропических пернатых... Первый истошный вопль, донесшийся от расположенной в сотне метров анфилады клеток с хищниками, братки прозевали, ибо заспорили о том, можно приручить тукана или нет. Клюгенштейн утверждал, что можно и всё порывался выбить оргстекло в вольере, дабы на практике показать приятелю миролюбивый норов носатых тварей. Телепуз же, напротив, настаивал на обратном, указывая Глюку на злого и нахохлившегося вожака стаи, расхаживавшего взад-вперед в нескольких сантиметрах от прозрачной перегородки, и недовольно зыркавшего на братков выпученным фиолетовым глазом. Аркадий возмутился таким обобщением и, в качестве доказательства своих утверждений о том, что любая птица, ежели ее хорошо накормить, признает в кормильце друга, достал из кармана пакетик с очищенным миндалем и высыпал орехи в круглое вентиляционное отверстие, прорезанное в оргстекле почти под потолком, куда человек нормального роста вряд ли бы дотянулся.
|