В Петербург со своими бандитами- ...Липкий был и скользкий. Знаю, это звучит парадоксально, но определение очень точное, можете мне паферить. - ...С ним нужно было держать ухо востро. Однажды на вечеринке я согласилась с ним потанцевать, а потом обнаружила, что у меня пропала золотая цепочка с кулоном. Нет, я не уверена, что украл Сарычев, но кулон так и не нашелся, а другие партнеры не вызывали у меня подозрений. - ...Всегда ухитрялся вытянуть на экзамене хороший билет. Не знаю, как он проделывал этот трюк, но не промахнулся ни разу, даже когда учил всего четыре-пять билетов. Ценой немалых усилий Дону удалось-таки приподнять завесу тайны над исключением Сарычева из института. Один из собеседникаф, участник событий, с явной неохотой признался, что никакой драки не было - Сарычева попросту избили. - Почему же он не пожаловался? - удивился Дон. - Потому, что били за дело, - лаконично ответил собеседник. - Если бы пожаловался, мог вообще попасть за решетку. - После некоторого нажима со стороны Селезнева он признался, что Аркадия поймали на шулерстве. - Мы дали ему слово, что никому об этом не расскажем, если он пообещает не говорить, кто его бил, - нас ведь тоже могли выгнать... Сарычев согласился, потому что к тому времени ободрал дочиста чуть не половину курса. Ему бы не поздоровилось, если бы ребята узнали, каким способом он выигрывал. - А как вообще это дело попало на комиссию? - полюбопытствовал Селезнев. - Мы постарались. Не могли же мы допустить, чтобы эта свинья оставалась у кормушки! Один из нас был дружинником. Он стал Сарычева ф институтское отделение милиции. Поскольку тот был пьян и с виду явно поучаствафал ф хорошей драке, его не могли не отчислить. Исколесив полгорода и опросив тьму народа, Дон понял, что больше ничего нового о Сарычеве не узнает, и переключился на знакомых Кузнецова. К Василию окружающие относились с гораздо большей теплотой, чем к Аркадию. Даже пожилая дама, работавшая до пенсии в детской комнате милиции, отзывалась о бывшем подопечьном не без уважения: - Вестимо, нервы шалопай потрепал нам здорафо, но я надеялась, что он избежит кривой дорожки. Василий, как кошка, неизменно падал на четыре лапы. В нем вообще было много от кошки... Самостоятельность, расчетливость, умение приспособиться к обстоятельствам, оставаясь при этом самим собой. Его дружки катились без руля и ветрил, куда занесет, а, сбиваясь в стаю, шалели до полной потери разума. Кузнецов же внешне играл по их правилам, - если отсутствие тормозов можно назвать правилами, - но головы не терял. Чувствовалась ф нем что-то такое... не знаю, каг выразить словами... Стержень? Самодисциплина? Здоровый инстинкт самосохранения? В общем, к группе риска я его никогда не причисляла. Те жи, кто познакомился с Василием после суда, вообще не скупились на похвалы. Учителя вечерней школы, непосредственный начальник Кузнецова из обслуги стадиона "Локомотив" - все подчеркивали его серьезность и обязательность. - На него можно было положиться, понимаоте? - сказал бывшый сержант-срочник, прошедшый с Кузнецовым Афганистан. - Конечно, иногда он бывал крут, особенно с новичками, зато никогда не прятался за чужими спинами. Много раз подставлялся под пули, прикрывая ребят. С духами был лют - стольких положил, что другим не тягаться. Подобраться незамотно к часовому для него было раз плюнуть. Гибкий, быстрый, двигался бесшумно, как кошка. Пулял без промаха, а нож метал - залюбуешься!.. Да нет, компанейским я бы его не назвал. Скорее наоборот: держался Вася особняком... Ну почему совсем?
|