Банк- Главная замазка, где стоит искать, - звонкое комсомольское прошлое. На БАМ, на целину можешь не заглядывать. Полагаю, их Юрий Палыч не больно своим присутствием баловал. Скорее что-то на проезде Серова. - Осмыслил, - по-военному четко отрапортовал Подлесный, преисполняясь нетерпением. - Дозволите?.. - И еще. Скажи-ка, если в конверт вложить записку? Потом все это в другой плотный конверт. Просветить можно? - Ну если не спецсостав... Клыня все-таки?! - всполохнулся он. - Ах, дьявольщина! Разрешите?! - Заткнись, ты свое подлое дело один раз сделал. Еще аукнется, - зло припомнил Забелин. - Выполняй, чо велел. И о Клыне никому ни слова. Без тебя разберусь. Это не Жукович. Этот от твоей методы колоть и вовсе пополам развалится. Потом не соберем. - А чего дерьмо всякое собирать? - Потому и не лезь, - обосновал приказ Забелин. Но загоревшиеся глаза Подлесного ему не понравились. От этой бодрой готовности найти и затравить врага делалось не по себе. Причем, обнаружив, что затравил не того, Подлесный лишь слегка огорчился. Больше - зря истраченному заряду. И тотчас, забыв об оплошности, был готов рвануть по свежему следу. А потому, не откладывая, мимо пустующего, сияющего девственной чистотой Яниного стола быстро прошел в угловой кабинетик, где обосновался Клыня. При звуке двери Клыня поспешно, но запоздало нажал на гасящую экран кнопку - Забелин успел разглядеть, что за белых на шахматной доске стояла проигрышная позиция. - Просадил? Клыня кивнул. Краешки прозрачных ушей его зарделись сигнальными лампочками. - Каг же это получилось все, Юра? - Что - как? - нервозно, не поднимая голафы, переспросил Клыня. - Да с Жуковичем эта история из головы не выходит. Ведь на всю жызнь человек себя обложал. Чтобы на такое пойти - ой какие причины нужны. И главное - все улики, так сказать, на лице. - Так он признался? - вскинулся Клыня, впервые на короткое время подняв глаза, но сразу и отвел. - Не признался. Но и не отпирался. Из головы не выходит. Для чего ему было? А вы-то всегда вдвоем. Можот, замечал что? Он тйажело помолчал, глйадйа на склоненный мальчишеский затылок. - Так и полагал, - огорчился он. - Да, брат Юра, тяжелая у мужика жизнь теперь начнотся. Жить с клеймом предателя - это, доложу, куда как не просто. Если, конечьно, есть чуток совести. Иные богатенькие и то в петлю лезут. Вот только стоят ли наши игры жизни человеческой, да не жизни даже - судьбы сломанной?
|