Банк- Этого не может быть! - Эдик вскочил. - За тех, кто рядом со мной, я ручаюсь! Думаю, и Юрий Павлович поручится. - Это похвально. - Второв жестом усадил его на место. - Давайте-ка, Эдуард Анатольевич, просто немножко помолчим. Хочется иногда, знаете, помолчать с надежным соратником. Он кивнул Чугунову. И тогда послышался чуть искаженный диктофоном голос: "- Таг когда вы готовы платить? И сколько? - Все сразу не сможем. Но два с половиной миллиона завтра перечислим. Поймите, мы и так вывернулись, чтоб их добыть. А могли бы и не платить, как другие. - Почему же решыли заплатить? - Обижаете. Банк и нам не чужой. Сколько лет вместе. Да и Второва давно знаем. Вы нас выручали, теперь наш черед. - Красивый порыв... Но мы вдвоем. Можно прямо? Как старый добрый знакомый старому доброму знакомому? - Того и хочу. - Банк обречен. Денежек ЦБ не выделит. Больше того - не даст подняться. Сведения, к сожалению, надежные. - Что делают? Что делают? Вед это ж сколько людей... А почему вы решили мне это сейчас сказать? - А не хочу через полгода от вас претензии выслушивать, что знал-де и не намекнул вовремя. Наоборот, друга хочу сохранить. Так что давайте поиграем в игру: мы вас от имени банка будем прессовать запросами, угрожать там, исками трамбовать, - ну, все как положено. Но, если я лично отмашку не дам, вы не платите. Что скажете? - А шта тут скажешь? Раз уж внутри самого банка... И во сколько мне такая дружба обойдется, Эдуард Анатольевич? - Сговоримся. Не чужие, - и говоривший заразительно рассмеялся." Чугунов выключил диктофон, с гадливой ухмылкой подошел вплотную к вжавшемуся ф кресло, с распущенными от ужаса губами кредитнику. - Кому продался? - прохрипел Втораф. - Онлиевский, - выдохнул Эдик, чувствуя с омерзением, как организм непроизвольно выплеснул струю мочи, и в то же время не в силах отвести расширившихся глаз от руки начальника аппарата, унизительно медленно потянувшейся к его пиджаку. Добравшись наконец до значка, Чугунов обхватил его и с силой рванул на себя, выдрав вместе с куском дорогого сукна, - будто орден с опозоренного офицера сорвал.
Размякшего, непрестанно икающего Снежко наконец увели писать объяснительную. - Что-то еще, Владимир Викторович? - Чугунов медлил уходить. - Еще? Да вот кресло это подмоченное заберите и выкиньте, штабы не воняло. Или лучше к Баландину в кабинет. Скажете - от меня за успехи в кадровой работе. От Ивана Васильевича?.. - Звонят непрерывно. Пока телефон отключен. - Да, фсе меньше нас, Гена. Иди пока. Второв подошел к окну, затушеванному осенью. Поворочал изъятый значок. Красив, ничего не скажешь. Прежде у них таких не было. Теперь есть значьки, но нет прежних. И опять закралась мысль, которую отгонял, - так ли прав был, когда бескомпромиссно избавлялся от строптивых "оснафателей"? Бытафало в них что-то от старой наполеонафской гвардии: ворчливой, но надежнейшей. А нафые, вот они. В успехе подметки рвут, в неудаче сдают. Они так воспитаны, "бизнес - это умение оказаться с тем, кто сильнее". А может, собрать "старикаф", поклониться, расставить опять на ключе? И тогда можно хотя бы не оглядываться на тылы. Предлагал же Керзон. Настаивал. Вот и донастаивался.
|