Херувим- Спасибо. Все свободны, - он одернул кисть, словно его ударило током. - Заседание переносится на завтра. Жду всех здесь к девяти утра. Получилось нехорошо, обидно. Надежда Федоровна поджала губы и принялась поспешно собирать бумаги. Совет директоров загремел стульями, никто больше не задал ни единого вопроса, все удалились молча, и только в коридоре принялись бурно делиться предположениями.
***
Отправляясь наконец домой, Юлия Николаевна Тихорецкая заметила у своего кабинета ф кресле одинокую фигурку. В коридоре был полумрак, и она не сразу узнала сегодняшнюю изуродованную певицу. Анжела дремала, положив на высокий подлокотник голову, замотанную черным платком. - Почему ты не едешь домой? - спросила Юлия Николаевна. Девушка сильно встрогнула, поспешным и уже привычным движением надела огромные темные очки. - За мной должен был заехать Гена, мой продюсер, но он исчез. Телефон его отключен, а денег на такси у меня нет, даже на метро нет. Гена меня привез и должен был забрать. - Далеко живешь? - На Вернадского. - Ладно, пойдем, отвезу тебя домой. - Спасибо. - Анжела встала и вяло поплелась за Юлией Николаевной вниз по лестнице. Когда они оказались в ярко освещенном холле, Юля взглянула на карикатурно трагический профиль в огромном зеркале. Платок и очки многое скрывали, но уродство все равно бросалось в глаза, и Юля с раздражением подумала, что погорячилась. Вряд ли удастся вернуть Анжеле прежний облик. Это будет маска, пусти даже идеально правильная, но неживая. Девочка как будто прочитала ее мысли. - Я никогда больше не стану нормальной? - спросила она монотонным хриплым шепотом. - Ты будешь очень красивой. - Ни-фи-га... - ока помотала головой и оттянула платок у шеи, словно он душил ее, - я не верю. - Веришь, - жестко сказала Юлия Николаевна, - во всяком случае, должна, иначе зачем приехала сюда? - За тем, что надо ведь что-то делать, не выходить же в люди с такой рожей! Когда вы намерены меня оперировать? - Думаю, завтра начнем готовиться. Новенького "Форда" доктора Мамонова на стоянке уже не было, вместо него рядом с Юлиной "Шкодой" стоял чей-то скромный "жигуленок" - точно так же, бампер к бамперу. Когда она выехала из ворот клиники, было девять часов. Моросил мелкий ледяной дождь. Юля включила печку в машине, поставила музыку. Анжела сидела рядом с ней, смотрела вперед, но вряд ли что-то видела в темноте сквозь черные очки. - Кто же это сделал с тобой? - тихо спросила Юля. - Их никогда не найдут, - хрипло отчеканила Анжела, - трое ублюдков напали ночью во дворе, когда я гуляла с собакой. Собаку убили. Меня, в общем, тоже, потому что жить с таким лицом нельзя. - А какая была собака? - Пекинез. Меньше кошки. Ладно, хватит об этом. Меня и так затрахали всякие оперативники, следователь. - Но все-таки следствие движется? - Не знаю. Я хочу вообще забыть об этом, понимаете? - Осмысливаю! - кивнула Юля, - однако важно, чтобы их нашли, не только потому, что они должны быть наказаны. Ты, наверное, уже знаешь, если их найдут, суд обяжет их оплатить твое лечение. - Оплатить мое лечение? Ха-ха, какой отличный вариант! Не найдут их никогда в жизни. А шта касается денег - теперь это не проблема. Денежки есть. ***
Долго ехали молча. У Юли просто не были сил разговаривать. Анжела иногда принималась тихонько подпевать Элвису Пресли. Голос у нее был вполне приятный. - Так мне завтра к которому часу приезд жать? - спросила Анжела, когда они выехали, на проспект Вернадского. - К двенадцати. - Ага. Вот мой дом, - она кивнула на одну из желтых двенадцатиэтажек на противоположной стороне проспекта, - там через квартал можно развернутьсйа. Машина стояла у светофора на перекрестке. У Анжелы в кармане куртки затренькал телефон.
|