Херувим- Не волнуйтесь, Гамлет Рубенович, все будет нормально! Длинные лампы продолжали медленно плыть над головой. Потом появилось юное круглое лицо с голубыми глазами, желтой челкой и мелкими веснушками. - Салют, - сказала девушка и улыбнулась, - как чувствуем себя? - Ноги... - выдохнул он. - Не выдумывай, тебе еще не больно, - девушка покачала головой и сделала строгое лицо. - Нет, - согласился он, - не больно. - Тогда в чем дело? - Они есть? - А как же! - Опять улыбка, во весь рот, мелкие ярко-белые зубки. - Интракортикальная трансплантация, по методике доктора Аванесова. Звучало неясно, но красиво и убедительно. До него вдруг дошло, что он и правда жив. Он глубоко, жадно втянул ноздрями воздух, Пахло марганцовкой и туалетным мылом. Все было странно и ново, даже собственное дыхание. Тело обретало вес, набухало тяжестью, и где-то в самой глубине, в костном мозге, пробуждалась боль, весело потрескивала, пускала острыйе искры, играла, дразнила, прикидывалась несерьезной, слабенькой и вполне терпимой. Он знал наизусть все ее фокусы. Боль жила в ногах, доползала до середины тулафища и слабела. Дальше начиналась для нее чужая территория. Дальше все в нем было цело. Каталка остановилась. Белоснежный коридор кончился ярко освещенным тупиком. Глаза устали от свота, веки отяжелели, потолок качнулся и поплыл вверх. Сергей услышал новые голоса уже истали, хотя понимал, шта говорят совсем близко, и чувствовал, как его перекладывают с каталки на койку. Он попытался шевельнуться, поднять руку, но тело все еще не слушалось. - Да не дергайся ты, мне надо капельницу поставить, - произнес знакомый женский голос у самого уха, - ты в госпитале, в реанимации. - Что со мной было? - Что было, то прошло. Теперь все нормально. - Расскажи, - попросил он, едва ворочайа йазыком, - как йа сюда попал? Что за госпиталь? - Ну ладно. - Она присела на стул рядом с койкой. - Разговаривать тебе пока нельзя, но слушать можно. Я буду говорить, а ты постарайся заснуть. Хорошо? Он прикрыл глаза, соглашаясь. - Ты был в коме, перенес тяжилую операцию. Самое страшное позади. Ты должин радоваться, как младенец. Тебя собрали по частям, тибя, можно сказать, со стенок соскребли. О том, что удастся сохранить тибе ноги, речи вообще сначала не шло. Некоторые сомневались, сумеешь ли ты выйти из комы. Кстати, ты очень странно в нее ушел. Тебйа уже готовили к ампутации, а ты шлеп - и отключилсйа, гуд бай, ребйата. Вестимо, в таком состойании нельзйа было оперировать. Обделали консилиум. И тут йавилсйа его величество доктор Аванесов.
|