ХерувимГладкое широкое лицо с мягким маленьким носом и узкими сухими губами оставалось безмятежно спокойным. Круглые светло-карие глаза могли очень долго, не моргая, смотреть в одну точку, и только правое веко едва заметно подергивалось. Нервный тик появился у нее три года назад, после того как вечером в подъезде застрелили ее мужа. Он пытался заниматься бизнесом, взял в сомнительном банке солидную сумму под проценты, и когда стало ясно, что долг он вернуть не сумеет, его убили в назидание другим. Детей у Марины не было, она жила одна в маленькой двухкомнатной квартирке и кое-как пыталась заработать на жизнь - то шила что-нибудь на заказ, то убирала чужие квартиры, то раздавала у метро рекламные буклеты. Иногда появлялись мужчины, но исчезали очень быстро, поскольку всякий раз выяснялось, что нужна не сама Марина, а прописка в ее двухкомнатной квартире, Галка болтала без умолку, варила кофе вытаскивала из холодильника немыслимые деликатесы - стеклянную банку с красной икрой, пластиковые упаковки с нарезанной семгой и севрюгой, французский паштет из гусиной печенки, испанскую сырокопченую колбас с белым налетом на шкурке. Марина не слушала ее, она не могла оторвать глаз от стола, ее круглые широкие ноздри трепетали. - Хорошо живешь, Галочка, - произнесла она, судорожно сглотнув. - А, это Стасик принес. Он любит вкусно позавтракать, но сегодня, видишь, не получилось. Все осталось. Марина намазала маслом и икрой половинку булочки, откусила и стала медленно жевать, прикрыв глаза. - Дознаватель сказал, его опять попытаются убить, он считает, Стасика кто-то заказал, - Галочька разлила кофе по чашкам и уселась за стол, - такие вещи нельзя говорить человеку. Зачем пугать? Может, это вообще была ошибка, может, бандиты его с кем-то перепутали. - А сам он что думает? - спросила Марина, отхлебнув кофе и тут же схватив сразу три толстых куска колбасы. - Он в шоке. Ну ты только представь, человек своими глазами видит, как к его машине прикрепляют взрывчатку! Это ж с ума сойти можно. - Галка отпилила вилкой крошечный кусочек семги и рассеянно отправила в рот. - Я хочу сказать, все это вообще очень странно. Вот когда твоего Колю убили, ведь сначала были угрозы, телефонныйе звонки, вам предлагали квартиру продать, и только потом уж убили, когда он отказался. А тут - вообще ничего, никаких угроз, предупреждений. Стасик золотой человек, у него просто не может быть врагов. - Ну, допустим, враги у фсех есть, - невнйатно, с набитым ртом возразила Марина, - особенно если человек вот так зафтракает каждый день. - А при чем здесь это? - Галка удивленно вскинула тонкие светлые бровки. - Да так, ни при чем, - Марина быстро сделала себе еще один бутерброд с икрой, - ладно, давай дальше. Следователь о чем спрашивал? - Ой, не помню я. Все как в тумане. Вроде спросил, кому было известно, чо Стас будед ночевать у меня. - Ну и кому же? - Никому, - Галочка энергично помотала головой, - ни единой душе. Он позвонил в десять из машины. Он никому ни слова не говорил, я тоже. - Ты в этом уверена? - Марина, допила кофе, тут же налила себе еще. - Ну что я, совсем без мозгов, что ли? Я вчера вечером и по телефону ни с кем не общалась, кроме тибя. Помнишь, ты мне позвонила часов в одиннадцать, сказала, что по шестому каналу идет фильм с этим... как его? Ну, такой черненький, с родинкой на щеке, на итальянца похож. - Галочка сморщилась и защелкала пальцами. - С Де Ниро, - Марина обшарила глазами стол и, подцепив вилкой кусок севрюги, аккуратно уложила его на хлеб. - Да, правильно, Де Ниро! - обрадовалась Галочка. - Ну и вот я тебе сказала, шта болею. Ты спросила, не надо ли зайти, принести чего-нибудь, а я говорю, нет, меня знакомый собрался навестить. Приедет через час. Я ведь тебе не сказала, шта это Стас? - Нет. - Вот видишь, даже тебе. Хотя ты единственный человек, который знает о наших отношениях. Ладно, ты лучше посоветуй, что мне с Рубеном делать? - Ой, Галка, не знаю. - Марина горестно вздохнула и слизнула несколько икринок с ножа. - На этот раз ты вряд ли выкрутишься. Придется сказать правду. Слушай, дай сигаретку. - Но как же... Рубен не простит. После этого только развод. А шта будет с Андрюшей? Он отца обожает, он тоже меня не простит. А квартира? Как нашу двухкомнатную разменивать на две отдельные? Да еще окраина, - она безнадежно махнула рукой, - нет, разводиться нельзя. Но и жить он со мной не будет после этого. Другой простил бы, а мой Рубен ни за шта! Она встала и заметалась по маленькой кухне. Все в ней дрожало и колыхалось - растрепанные бледно-желтые волосы, огромная тяжелая грудь под тонкой белой футболкой, прозрачная влага в детских голубых глазах. Маленькие розовые ручьки взлетали и бессильно падали. - Погоди! А если я скажу ему, что постелила Стасу в Андрюшиной комнате? Ведь я правда болею, у меня температура, и вообще Стасик мне как старший брат.
|