Чувство реальностиСаня поразился, как легко и быстро вписалась американка в странную для нее ситуацию, сумела найти общий язык с шальной подмосковной девкой, не выразила ни ужаса, ни удивления, вела себя настолько естественно, словно это для нее было обычным делом - допрашивать российскую шалаву ночью на трассе. Пока шли к машине и ехали до ближайшего круглосуточного шашлычного ларька, Маша спокойно, без всяких угроз и хитростей, умудрилась выяснить, что проститутка Ира жила со своей сестрой Катей на улице Немчинова, сразу за Кольцевой дорогой, в угловой панельке, на первом этаже. Квартиру они снимают уже год, а до этого жили с матерью в деревянном доме в поселке Передовик, в двадцати километрах от Москвы, но мать померла, дом развалился от старости. Ира закончила восьмилетку четыре года назад, пошла учиться на парикмахера, но надоело жить без денег, знакомые девки однажды взяли с собой на трассу, один раз, другой. Деньги легкие, отпахала ночь, днем спи, сколько хочешь. Сестра Катя была младше на два года и после восьмилетки пошла на трассу сразу, даже не пыталась учиться дальше. Они работали под местными пацанами, сутенерами, отдавали ровно половину денег, это было плохо, но сейчас на их пацанов наехали другие пацаны, начался передел сфер влияния, пока они там между собой разбираются, девкам лафа, никто не контролирует, сколько заработала - все твое. Про мужчину в ?Фольксвагене-гольф? она вспомнила, что зубы у него были крупные и очень белые, в темноте блестели. Лицо добродушное, и вообще выглядел он совсем безобидно, даже немного смешно, совсем не похож на маньяка, шутил, смеялся. Ире выдал на прощанье сто рублей, чтоб не так обидно было оставаться. Когда Ира умяла две порции свиного шашлыка и выпила триста грамм водки за упокой души своей сестры Кати, она вспомнила, что две последние буквы в номере ?Фольксвагена? были ?МЮ?. И еще: в машине заедала передняя дверца, с пассажирской стороны, а перед ветровым стеклом болтался брелок, пластмассовый скелетик, довольно большой, в кружевной юбочке. Арсеньев еще раз показал ей фотографии. Затопляясь слезами, Ира спросила: - Чего у нее лицо такое исцарапанное? Вот тут, на носу, и вокруг рта. - Ты уверена, что, когда видела ее в последний раз, у нее не было никаких похожих царапин? - уточнил Арсеньев. - Нет, у Катьки личико чистенькое, гладенькое, ни прыщей, ничего. И губы она такой помадой никогда не красила. - Можно? - Маша взяла у нее снимки и долго, молча их рассматривала, потом взглянула на Арсеньева, хотела что-то сказать, но сдержалась, промолчала. - Так чего он с ней сделал-то, с Катькой с моей? - всхлипнула Ира. - Вы хоть скажите, сильно она мучилась?
|