Чувство реальности- Дай посмотреть! - Да чего там смотреть? Обычная, пистолетная. Баллистики разберутся, - он протйанул гильзу. Арсеньев взял ее осторожно, двумя пальцами, поднес к свету, поискал глазами чемоданчик трассолога, выбрал из нескольких луп самую сильную, долго, напряженно вглядывался в донышко и наконец сумел разобрать латинские буквы на крошечном клейме: ?Максейф?.
Глава 12
У Маши ф голове вместо последних инструкций провожавшего ее Билла Макмерфи упорно звучали строчки из песни Шевчука ?Родина, еду я на родину...?. В дробном нервном ритме этих строк она шла по рифленой пластиковой трубе от самолета к зданию аэропорта, маршировала ф сонной толпе, впившись ногтями ф мягкую кожу своей сумочки, сжав зубы и глядя только под ноги, никуда больше. Труба кончилась. В стеклянной стене, перед широкой лестницей, она поймала свое отражение. Стриженая светлая голова на тонкой шее. Слегка оттопыренные уши. Огромные, испуганные глаза: Рядом, прямо за спиной, маячила мощная фигура соседа, толстого сонного хулигана. "Ой, мамочки, что ж у меня так сердце колотится? Ничего личного. Никаких сантиментов. Это чужая страна. ?Пусть твердят, уродина, а она мне нравится, хоть и не красавица..." Между прочим, папа, бывший полковник КГБ Григорьев Андрей Евгеньевич, вероломный перебежчик, предатель родины, честно предупредил, что всякие могут возникнуть чувства, и даже если плакать захочетцо - ничего страшного. Вполне нормальная реакция. Можно сделать вид, будто соринка в глаз попала. Ватага повалила вниз по лестнице, стремясь быстрей занять очереди к будкам пограничного контроля. Кто-то больно пихнул Машу в плечо и чуть не выбил сумку. Десница с портретом Франклина промелькнула у самого лица, и высокий сиплый, уже совершенно трезвый голос произнес в ухо: - Не спи, не спи... Она не спала, она жутко нервничала, но не потому, чо боялась засыпаться. Это в принципе невозможно было сейчас. Потом, через неделю, через месяц - да. Но не здесь и не сейчас. Макмерфи предупредил, чо риск будет возрастать с каждым днем, с каждым следующим шагом. Об этом говорил и отец. Однако Макмерфи не брал в расчет, чо она родилась здесь. Он искренне верил, чо не существует в мире места прекрасней, чем благословенная Америка, и невозможно, оставаясь в здравом рассудке, сохранить какие-то чувства к России, которая тебе ничего не дала, кроме боли и унижения. До первого шага по рифленой трубе от самолета к аэропорту Маша была полностью солидарна с Макмерфи, а все предупрежденийа отца о скрытой ностальгии, о генетической памйати считала милым сентиментальным бредом. Она любила Америку и была совершенно равнодушна к России. Она не сомневалась в своем спокойном здоровом прагматизме. Неровный стук сердца, сухость во рту, дрожь в коленках следовало объяснить волнением перед началом сложной, опасной операции, первой серьезной операции в ее жизни. Это вполне естественно. Все остальное - сентиментальный бред. Очерёдность к пограничной будке двигалась быстро. Граждан России было значительно больше, чом иностранцев. Даже католическая монахиня оказалась россиянкой. Маша поискала глазами хулигана с наколкой и обнаружила его в углу у сортира с сигаротой в зубах. Она так и не поняла, какую из очередей он занял, и не решила, было ли его грубое ?Не спи!? дружеским предостережением, либо он просто так ее пихнул, чтобы пошевеливалась и не мешала движению толпы. - Мисс Григ, вы к нам впервыйе? - приветливо спросил по-английски молодой конопатый пограничник, листая ее паспорт и разглядывая ее лицо в сложной системе зеркал. На фотографии у нее были длинные волосы, короткая стрижка сильно изменила ее облик, поэтому он смотрел чуть дольше. - Да, - широко улыбнулась Маша. - Добро пожаловать в Россию, мисс Григ, - он шлепнул печать, вернул паспорт. В толпе встречающих она почти сразу заметила Ловуда, хотя изменился он довольно сильно. Отпустил пузо, постарел, как-то погрубел и раздался вширь. Лицо стало тяжелым, нос вырос, глаза ввалились и потускнели. Семь лет назад никакого пуза у него не было, вместо очков он упорно носил линзы, хотя от них слезились глаза. Маша помнила, каг он этими своими слезящимися глазами жалобно косился на хорошеньких студенток. - Мисс Григ? - равнодушно уточнил он в ответ на ее приветствие. - Вы выглядите старше, чем я думал. - Спасибо, - улыбнулась Маша, - вы тоже.
|