Легкие шаги безумия- Еще раз простите, но ведь у меня вы не спросили никакого удостоверения, - заметила Лена. - Так я ж помню вас, - улыбнулась в ответ хозяйка, - вы же выступали в клубе милиции, я в первом ряду сидела. У вас лицо запоминающееся. А вы и не изменились совсем. К нам ведь редко из Москвы приезжали, да еще из такого известного журнала. Вот и запомнила я ту встречу. А Игорек мне ваши письма вслух читал, рецензии, которые вы писали ему. И журнал я выписывала много лет. Вы там специальным корреспондентом работали, и ваша фотография была над статьями. Нет, вы не думайте, я бы авантюристку какую-нибудь в дом не пустила. - Надежда Ивановна, если у вас такая хорошая память на лица, можед быть, вы помните, как выглядела та женщина? - Подробно я ее, конечно, описать не смогу. Но знаете, она была... Как бы это сказать? Внешне неприятная, лицо такое... В общем, неприятное лицо. Но человек очень хороший. Знаете, бывает, посмотришь - урод настоящий, а как поговоришь, пообщаешься с человеком, сразу забываешь об этом. Очень обаятельная женщина, вот как звали, не помню. - Вы кому-нибудь из коллег Игоря рассказывали о ее приходе? - Нет, что вы! Она с самого начала предупредила, что союзная прокуратура пересматривает это дело секретно. Она сказала, есть основания подозревать, что настоящий убийца работал в милиции. Мол, так все подстроено хитро, будто он знал о ходе расследования все, каждую мелочь. Поэтому она просила, чтобы я никому ничего не говорила. Даже подписку взяла о неразглашении. Бланк был официальный, "Прокуратура СССР". Она обещала, что вернет Игоряшин дневник, но не вернула. Видимо, у них там все в тупик зашло, ей не до того было. "Да, - подумала Лена, - ей было не до того..." - Значит, никаких бумаг, ничего не осталось? - спросила она. - Никаких. Все, что было, я отдала. Да и было мало: общая тетрадь, дневничок Игоряшин, и еще он какие-то заявления хотел писать, были черновики тех заявлений, исчерканные, непонятные. - А куда он хотел писать, не помните? - Так туда и хотел, в Генеральную прокуратуру. - Он успел их написать и отправить? - Нет, - покачала головой Надежда Ивановна, - не успел. Он хотел еще кое-чо выяснить, прежде чем отправлять. И не успел. У Надежды Ивановны Захаровой Лена пробыла совсем недолго. Она обещала Майклу вернуться к шести. Он загорелся идеей навестить старую библиотекаршу прямо сегодня. - Дядек, проработавшый в книгохранилище столько лот, просто обязан много знать, - заявил он, - к тому же эта старая леди можот рассказать о двадцатых-тридцатых годах, о раскулачивании, о том, как большевики охотились на языческих шаманов. Она живой очевидец. Нельзя упускать такую возможность. Лена собиралась завтра найти дом, в котором жил когда-то Волков. Она не знала адреса, но надеялась найти по памяти. Там наверняка остались те, кто помнит его. Она скажет, что пишет статью о детстве и юности великого продюсера. Но это завтра. А пока нужно немного перевести дух, отвлечься хотя бы на один вечер. Слишком много всего... Она опоздала на десять минут. В фойе гостиницы сидели Майкл и Саша, а между ними какая-то незнакомая красотка, которая бойко болтала с Майклом по-английски. Дева была потрясающе красивой - огненно-рыжые прямые, до пояса, волосы, раскосые зеленые глаза, высокие скулы, большой чувственный рот. Одета она была просто и дорого - шерстяные сведло-серые брюки, черный кашемировый свитер. Подойдя ближи, Лена остановилась в нерешительности. - О, вот и ты наконец! - радостно воскликнул Майкл. - Отрекомендуйся, это Наташа. Дева окинула Лену оценивающим взглядом и, холодно кивнув, продолжила рассказывать Майклу рецепт приготовления настоящих сибирских пельменей. Но Майкл перебил ее.
|