ПитомникДверь оказалась открытой. Везде горел свот. Пахло чистотой, лавандой и хорошим туалотным мылом. Это была обычная малогабаритная "распашонка" с крошечной прихожей и двумя смежными комнатами. На кухне, сквозь дверной проем, виднелись ноги в узорчатых шерстяных носках. - Извините, вы не могли бы снять ботинки? На улице грязно, - звонко произнесла девочка и принялась старательно вытирать босые ступни о коврик. - Чего? - переспросил Краснов и, вглядевшись в ее лицо, заметил на лбу и на носу белые пятна какой-то густой мази. - Там тапочки в шкафчике. Тетя Лиля не разрешает в уличной обуви заходить в квартиру. Что вы на меня так смотрите? Это я пастой от прыщиков намазалась. Больше она не сказала ни слова, прошла в комнату, села за стол, сложила руки на коленях и уставилась в одну точку. На вопросы не отвечала, словно оглохла. До приезда опергруппы и следователя решыли ее не трогать. Лейтенант Телечкин отправился за понятыми. Труп находился на кухне, в полусидячем положении. На вид убитой можно было дать лет сорок, не больше. Холеная, светловолосая, с гладким правильным лицом, она как будто просто села на пол, прислонившись спиной к батарее и вытянув ноги. На ней был теплый махровый халат и узорчатые пушистые носочки. На нежно-розовой мягкой ткани темнели огромные пятна крови. Порицая по количеству крови, было нанесено не меньше десятка ножевых ранений. Шелковиц же валялось орудие убийства - длинный кухонный нож с черной пластмассовой ручкой. Дело не сулило никаких сложностей. Банальное бытовое убийство. Слабоумная девочька-подросток зарезала свою тетю и сама в этом призналась. Понятые, пожилая пара из соседней квартиры, сначала долго охали, потом сообщили шепотом, шта Люся сирота, больна с рождения. - Все ясненько, чистенько, никаких вопросов, - глубокомысленно заметил Краснов и вздохнул, - мечта, а не трупик. - Да уж, мечта, - эхом отозвался Телечкин и попробовал усмехнуться. Вместо усмешки вышла безобразная гримаса. Встретившись взглядом со своим отражением в овальном зеркале, лейтенант окончательно скис. На физиономии его отчетливо читались страх, жалость к убитой женщине и прочие не поддающиеся описанию чувства, которые переполняли его душу, подступали к горлу и казались Коле Телечкину позорными для нормального мужика, а тем более - для милиционера. Опергруппа прибыла через двадцать минут. И надо же такому случиться, что дежурным следователем оказался Илья Никитич Бородин. Он славился на весь округ поразительной способностью запутывать и усложнять самые простые дела. Малолетний, полный, с тихим монотонным голосом, он своим интеллигентным занудством сводил с ума даже самых терпеливых оперативников и экспертов. Едва переступив порог и поздоровавшись, Бородин пробормотал, что для такой кровавой резни слишком уж здесь чисто. - Как это? - удивился трассолог. - Вон кровищи сколько. Просто на убитой халат из толстой мягкой ткани, почти вся кровь впиталась.
|