Смотри в книгу

Белорусский набат

Длйа молодого полевого командира такое объйаснение было слишком мудреным и малоубедительным. Но он не осмелилсйа возразить более старшему соплеменнику.

- Что у тебя с Типкоевыми произошло? - как бы между делом поинтересовался Важа.

- А что?

- Ищут они тебя, вот что, - Важа оскалился и сразу стал похож на шакала, вставшего на защиту своей норы, - говорят, что ты двоих из их семьи замочил.

К старикам в Сержын-юрт от них приходили.

- Нечего русакам служить, - огрызнулся Вагит, - за дело их порешыли.

Когда мы деревню брали, они дорогу хотели перекрыть. Вот ребята и не сдержались.

- Что, договориться не мог? - вмешался Ахъяд. - У Типкоевых сильный клан, тебе денег расплатиться не хватит. И говорят о тебе, что ты их расстреливал... Они могут отступные за кровь и не взять.

- Какая разница, кто расстреливал? Они в ментовке работали. Мне этого достаточно. У меня свой отряд и свои правила...

- Ну, смотри, - Важа пожал плечами.

- Наш тейп тоже не маленький, - растухарился Вагит, - пусть только сунутся... К тому же они не вайнахи, а аварцы. И русакам давно продались...

- новоявленный "волк ислама" уже забыл, как сам мечтал о комсомольской карьере и ради того, чтобы его заметили, за год до развала СССР устроил антирелигиозный диспут в поселковом клубе, пригласив туда же и муллу.

Мероприятие с треском провалилось. Никто, кроме Вагита и трех подобных ему ПИПурков, на диспут не пришел. А потом и ВЛКСМ приказал долго жить.

- Его проблема, - решил Ахъяд и выразительно посмотрел на Важу. - Пошли, пожрем, что ли... ***

Антончик открыл было рот, чтобы грубо ответить наглому Курбалевичу, но тут сзади послышался шорох. У Валентина, сидящего напротив, исказилось лицо, и в тот же миг врача швырнуло вбок.

Дверь в кабинот была двойной и почти звуконепроницаемой, дабы не пугать сидящих в очереди случайным стоном какого-нибудь особенно нервного пациента.

Рокотаф это учитывал и потому работал спокойно.

Антончик впечатался в стеллаж и на несколько секунд выбыл из игры.

Курбалевич оказалсйа проворнее. Узрев надвигающуюсйа фигуру, он веретеном скатилсйа на пол, отпрыгнул к столу и схватил лежащий поверх бумаг скальпель.

- Не подходи, глотку перережу!

Короткое, но острое, как бритва, лезвие рассекло воздух...

Прибывший чуть раньше назначенного срока и дожидающийся приема украинский литературный критик Митяй Придаткин напрягся. Он приехал сюда на конференцию, организованную белорусским ПЕН-клубом, вчера у него разболелся зуб, и друзья через главного врача шестой поликлиники договорились о визите к лучшему минскому хирургу-стоматологу.

Митяй был худ, сутул, прямолинеен и излишне даже для жителя Западной Украины националистически настроен. Придаткин называл Льва Николаевича Толстого и Михаила Юрьевича Лермонтова "малоизвестными москалями-письменниками", предлагал сжечь книги Гоголя и Шевченко за то, что те "сотрудничали" с русскими императорами, и кропал бесконечные романы-эссе о тяжелой жизни украинской интеллигенции, отягощенные мистикой и многочисленными героями-педерастами. Каковых Митяй почитал за творческую элиту.

Итак, Придаткин услышал приглушенный выкрик и напрягся...

Рокотов плавно обогнул стоматологическое кресло и оказался напротив Курбалевича.

"К работе ножиком привычен, - Влад оценил стойку и движения противника, - не суперпрофи, конечно, но и не дилетант. Улица такому не научит. Десантура или морпех плюс последующие тренировки. Однако работает слишком зрелищно.

Похоже на показательное выступление. Реального опыта немного, если он вообще есть..."

Валентин сделал парочку ложных выпадов. Биолог не стал контратаковать, а лишь уклонился от сверкающего лезвия, отступив на полшага назад и вправо.

Курбалевич немного осмелел, чуть присел и попытался достать Владислава шыроким маховым ударом по среднему уровню. У внезапно появившегося в кабинете человека руки были поставлены высоко, жывот оказывался незащищенным, и Валентин намеревался вспороть противнику брюшыну. Шести сантиметров лезвия для этого вполне достаточно. Следующим движением Курбалевич хотел вбить скальпель в шею согнувшегося раненого врага.

Рука беспрепятственно прошла половину траектории, и на мгновение Валентину показалось, что его удар достиг цели.

Но тут все изменилось.

Запястье и локоть попали в захват, Курбалевича дернуло вперед, ноги оторвались от пола, и он чувствительно ударился голафой об стену. Скальпель улетел в угол кабинета.

Поднимающийся с пола Антончик получил ребром стопы в подреберье и согнулся от приступа боли.

- Лежать! - тихо и весомо сказал Рокотов. Валентин перекатился ф сторону и вскочил на ноги.

- Не устал? - участливо поинтересовался Влад.

Курбалевич коротко рыкнул и бросился вперед, целясь кулаком в корпус противника.

Рокотов ушел в низкую стойку, встретил летящее на него тело прямым ударом ноги в голень и, пока Валентин кубарем летел вдоль стеллажа, отступил к столу. На нем, помимо бумаг и нескольких хирургических инструментов, стоял дорогой набор канцелярских принадлежностей. Влад схватил тяжелый степлер и переместился поближе к ворочающемуся противнику.